– Хочешь, я поищу?
– Нет, – она произносит более резко: – Эмма!
И снова Полю:
– Ты ведь, по-моему, собирался поработать с Питером.
– Была такая мысль.
– Не понимаю, что она пытается доказать?
– Сомневаюсь, что и сама она понимает, – и он поворачивается к Эмме. – Эмма, ты совершенно уверена – тетя Кэти не говорила, когда вы расстались, что собирается домой?
– Она опять потерялась?
Бел протягивает ей руку.
– Нет, голубка. Не важно. Ступай. С Томом.
Поль:
– Я бы не возражал.
Бел бросает на него косой взгляд.
– Нет.
Она берет за руки Эмму с Томом и возвращается к буку. Сэлли идет им навстречу, избавляет ее от Тома. Следом, потирая бороду, Поль.
Под деревом Кандида заявляет, что они не могут уйти без Кэти. Бел говорит, что та, скорее всего, отправилась домой, чтобы приготовить все к чаю. Питер спрашивает, в какую сторону она ушла. Сэлли опускается на колени, темно-зеленым полотенцем вытирает Тому ноги. Кандида высказывает предположение, что Кэти укусила гадюка. Бел улыбается.
– Они не смертельны, дорогая. Мы бы услышали ее крик. Скорее всего, она просто ушла.
Изобразив Гамлета перед гадюкой.
Сэлли передает Бел полотенце.
– Оно же мокрое, – сетует, ежась, Эмма.
– Дитятко малое, – говорит Кандида.
Поль отворачивается, криво улыбается Питеру.
– Что действительно необходимо на пикнике, так это полковой старшина старого закала.
Питер усмехается.
– Отличный день. Роскошное место. Надо будет его где-нибудь использовать.
– Извини, что так вышло с Кэти. С ней и впрямь очень трудно.
– Надеюсь, причина не в нас.
– Господи, нет. Просто… Бел тревожится.
Твердый голос Бел:
– Эмма, если ты не умолкнешь, я тебя отшлепаю.
Мужчины оборачиваются, Эмма стоит, поджав губы, вот-вот заревет, мать споро вытирает ей ноги. Кандида, чтобы показать, что она ничуть не устала, потому что уже взрослая, проходится колесом. Бел натягивает на Эмму кирпично-красные брючки, застегивает пояс, целует ее.
– Ну что ж, – произносит Поль. – Марш вперед, труба зовет.
Он идет к тропе первым, рядом Кандида. За ними Питер, держащий за руку сына.
– Роскошный денек, Том, верно?
Следом Бел и Сэлли с Эммой между ними, расспрашивающей о раках.
Минута, и голоса стихают, пикниковая полянка пустеет; старый бук, трава, удлиняющиеся тени, валуны, лепет воды. Удод, черный, белый, светло-коричневый, прилетев из-за реки, садится на одну из нижних веток бука. Помешкав, спархивает на траву, туда, где все они сидели; застывает, подрагивая веерком на макушке. Потом стремительно бьет кривым клювом, и муравей умирает.
У Эммы развязалась одна из сандалий, и Бел опускается на колени. Сэлли идет дальше, нагоняя Питера с Томом. Эмма, она уже снова шагает, начинает рассказывать матери, - взяв с нее клятву, что та ничего не скажет Кэнди, которую она так и не простила за растоптанный хворостинный домик у плотины, лесной дом принцессы Эммы, который помогали построить звери, - сказку тети Кэти, вернее, переработанную ее версию, завершающуюся без каких-либо недоговоренностей. Впереди Сэлли идет бок о бок с Питером, который по-прежнему держит сына за ладошку. Он рассеянно обнимает ее свободной рукой. Сэлли принюхивается к его плечу.
– Чьим это кремом от загара ты пользовался?
Он тоже принюхивается.
– Бог его знает. Валялся какой-то рядом.
Питер подмигивает, строит рожицу.
- Тому теперь хочется жить здесь.
Она нагибается к мальчику.
– Правда, Том? Тебе тут понравилось?
Малыш кивает. Там, где тропа сужается из-за густо разросшегося подлеска, им приходится передвигаться гуськом. Питер выталкивает Тома вперед. Сэлли идет последней, глядя Питеру в спину. Тропа расширяется. Том спрашивает, не пойдут ли они завтра опять на пикник.
- Все может быть, старина. Не знаю. Во всяком случае, мы отлично повеселились.
Сэлли шагает почти вплотную к Питеру, не прикасаясь, вглядываясь сбоку в его лицо.
– Ты уверен, что не видел ее?
Он оборачивается к ней. Сэлли глядит на тропу.
Говорит:
– Ты пахнешь, совсем как она этим утром.
– Лапушка. Ради Бога, – и следом: – не будь дурой. Может, это и ее крем. Я просто подобрал его после еды.
Она по-прежнему не отрывает глаз от тропы.
– Я не заметила его, когда мы укладывались.
– Ну, значит, она забрала его, уходя. И ради Бога, не будь ты такой…
Он отводит взгляд.
– Большое спасибо.
– Сама напросилась.
– По крайней мере, я знаю теперь, что я – зануда.