— Вообще никакого другого выхода не было?
— Нет, — ответила Альмут. — Нам всем это в категорической форме советовали. Всем беременным из Швайнфуртского округа, у кого не прошла треть срока. Мы долго думали. Но меня после бегства дни напролёт рвало и замучил понос, да ещё с кровью. Он меня едва не убил. С Райнхардом то же. Мы слишком поздно смогли выехать. Сперва должны были позаботиться об учениках.
Теперь уже плакала и Янна-Берта.
— Хуже всего, что нам никто не может сказать, будем ли мы когда-нибудь иметь детей. Нормальных детей… — У неё вырвался короткий смешок. — Не с глазом на лбу и не о двух головах.
Она упала боком на кровать, закрыла лицо руками и снова заплакала. Янна-Берта погладила её по голове. Какие мягкие у неё волосы, какие приятные на ощупь!
— Поревели и хватит, — сказала Альмут, снова села и высморкалась. — Тебе от Райнхарда самый сердечный привет. Со следующей недели он снова преподаёт. В Висбадене-Фрауенштайне. Вчера ему об этом сообщили. Он и не надеялся, что так быстро вернётся к занятиям. А вот у меня, видимо, все ещё очень нескоро устроится.
Она рассказала, что её привёз сюда один знакомый, которому она частично оплатила бензин. Времени у неё осталось до воскресного утра, потом знакомый уезжает обратно.
— Разве у вас больше нет машины?
— Мы лишились её по дороге. В пробке. Трое мужчин, чей автомобиль заглох, распахнули дверцу и силой вытащили Райнхарда из машины. Что мне оставалось делать? Я тоже вылезла. Прежде чем уехать, они швырнули Райнхарду в окно ключи от их собственной машины. Да ещё с ухмылочками сказали: может, мол, у вас и заведётся! Конечно, она не завелась. Пришлось идти пешком, пока нас наконец не подобрали.
Янна-Берта задумалась. Потом спросила:
— А почему ты хотела, чтобы мы остались в погребе?
— Вы были значительно дальше от реактора, чем мы, — сказала Альмут. — Я и представить себе не могла, что вас тоже будут эвакуировать. А вы одни, без взрослых, на парализованных дорогах… Мне казалось, это слишком опасно для вас. И ещё я надеялась, что вашим родителям всё же удастся вовремя выбраться. Тогда они наверняка смогли бы взять вас с собой. Если бы я только знала…
Голос её прервался.
— Сразу после тебя позвонила мама, — сказала Янна-Берта. — Она велела нам бежать. Если б мы остались в подвале, может, Ули был бы ещё жив.
— А может, и нет, — вздохнула Альмут. — Какой смысл об этом рассуждать.
— Последнее, что я услышала от мамы: «Бога ради!»
Потом Янна-Берта побежала в кухню, пожарила для Альмут глазунью и сварила кофе, в своём усердии заляпав всю плиту. Она накрыла ей прямо на письменном столе, сдвинув в сторону свои учебники и тетради. Альмут страшно проголодалась. Всю дорогу от Висбадена до Гамбурга она ничего не ела. Янна-Берта сидела рядом с ней на кровати, подтянув колени к подбородку.
— Если б ты в таком виде попалась на глаза бабушке Берте, — заметила Альмут с полным ртом, — она немедленно связала бы тебе шапочку. Во-первых, чтоб ничего не было видно, а во-вторых, чтобы тебе было тепло.
— Если б она меня такой увидела, — сказала Янна-Берта, — для неё это было бы всё равно что я разгуливаю перед ней голой.
Альмут невольно рассмеялась. Янна-Берта тоже.
— Есть и свои преимущества — сказала Альмут. — Сразу видно, что ты хибакуся. А мне всякий раз приходится об этом докладывать.
Такой Янну-Берту до сих пор никто не видел. Как хорошо, что Альмут была здесь! Последние дни Янна-Берта была едва ли не молчаливей, чем Хельга. А тут она заговорила, слова извергались из неё водопадом. Во всех подробностях описала она свои скитания, начиная от вокзала в Бад-Херсфельде и кончая госпиталем в Херлесхаузене. Рассказала о Хельге и Эльмаре. Альмут слушала её не прерывая и лишь иногда кивала. Обе были так поглощены разговором, что забыли не только о времени, но и где находятся.
В дверь постучали. Это пришла Хельга. Она поздоровалась с Альмут в своей сдержанной манере и спросила, не известны ли той подробности смерти родителей Янны-Берты и Кая. Но Альмут знала не больше её самой.
— Можешь тут переночевать, — предложила Хельга, прежде чем закрыть за собой дверь.
За ужином между дядей Фримелем и Альмут произошла небольшая стычка.
Дядя Фримель волновался за своё имущество:
— Стоит мне на ночь, перед тем как заснуть, представить, что наш магазин давно уже разграблен…
— Что ты, Пауль, — возразила тётя Фримель, поглаживая его руку, — мы ведь, слава богу, живём не в какой-нибудь банановой республике.