— А тот, что умер на крыльце после нашего Тучи, возле «пожарки» был простым парнем, который любил жизнь. Ему не хватало двадцати кусков «зелени» на собственную, сука, операцию.
Наёмник ударил кулаком по стене. Стена отозвалась глухим тычком, а остатки штукатурки шумно осыпались на пол, немного испугав Дегтярёва.
— Этот Ковалёв, — процедил Легионер сквозь зубы, — я не знаю его целей в жизни. Но его желание жить убило трёх моих братьев по оружию. Трёх лучших бойцов Синдиката. Убило их мечты и обрекло их семьи на ужасную жизнь.
Как только группа вышла из здания, они натолкнулись на странную фигуру у детской площадки, которая стояла недалеко от трёх ржавых гаражей у дома. Человек стоял неподвижно, смотря куда-то вверх на смеркающееся небо. Увидев на незнакомце синюю куртку в облаках, Легионер буквально взревел, высадив в цель полный рожок, но фигура стояла на месте, даже не пошевельнувшись. И только сейчас до Легионера дошло.
— Какого чёрта?
Дегтярёв вовремя оттащил наёмника за гаражи. Встрепенувшись, фигура вскинула свою винтовку, и одного из бойцов Легионера буквально насквозь прошила автоматная очередь. Бездыханное тело шлёпнулось в придорожную пыль. Последний боец Легионера так же сиганул за гараж.
— ОТ СУКА! — бессильно взвыл Легионер. Ему хотелось выйти из-за укрытия и навалять призрачному врагу, но в этот момент из тени соседнего дома вышло ещё несколько точно таких же фигур в небесно-синих комбезах.
— Ночь близко, и призраки начинают старую войну, — напряжённо пробормотал Дегтярёв.
Ещё несколько пуль оцарапали стенки гаража. Легионер зашвырнул в противников гранату. Спустя две секунды осколки изрядно посекли стены и окна ближайших домов. Несколько фигур даже отбросило взрывом, но вскоре они вернулись в строй наступающего противника.
— Надо обойти их, — военный заглянул за гаражи, — здесь есть немного пространства. Можно пройти.
— Тогда вперёд.
Легионер буквально проломил обходной путь, втоптав в землю несколько проросших между гаражами и стеной дома кустов.
Немного выждав, он решился выглянуть: фантомные бойцы почему-то оставили своих противников, скрывшись в том доме, из которого буквально минуту назад вышла группа.
Легионер обратился к последнему своему бойцу:
— Так. Клыч, теперь слушай сюда. Это будет мой последний приказ, и он не обсуждается. Сейчас ты ныкаешься, и сидишь на измене до самого утра. А когда стрельба утихнет, сваливаешь из этого города к чертям собачьим. И вот ещё что, возьми мой КПК и переведи деньги с моего счёта семье Критика.
С этими словами Легионер дал своему бойцу личный карманный компьютер.
— А что мне сказать синдикату? — спросил Клыч.
— Ничего ты не скажешь синдикату, — наёмник закурил. — Группа мертва. И ты тоже. Я остался последний. И я либо выполню задание, либо умру.
— А что делать мне?
— Свали из Зоны и живи. Живи, и может тогда Бог простит нам кровь на руках и горы трупов, на которых стоят наши мечты.
Боец кивнул, и скрылся из виду.
— Полковник, — сказал Легионер, выйдя из укрытия, — если ты сейчас уйдёшь, я пойму.
Дегтярёв усмехнулся:
— Нет. Я хочу видеть твой последний бой.
— Спасибо, Дегтярь.
Он не был уникальным человеком. Никогда не обладал какими-то особенностями. Обычный ребёнок, каких было много. Но с детства жизнь воспитанника детдома проходила под девизом «Всё решают деньги». С тех пор его мечтой было баснословное богатство. Он считал, что лишь деньги смогут дать ему дружбу, любовь и счастье. Таким образом хорошее здоровье, желание убивать и философия денег без запаха привели Легионера в синдикат, где он вскоре обрёл отличные навыки командира. А бойцы, к которым его приставили, дали ему дружбу, которой он не знал раньше.
Глава 15
Предпоследняя битва
Михаилу казалось, что у них нет шансов против отряда наёмников. Их было много, а мальчишка куда-то исчез. Да и Глыба копался в куче ящиков в подсобке универмага.
Манекены, о которых так устрашающе рассказывал бывший учёный, забились в угол. Их было около семи-десяти. В такой куче-мале было трудно посчитать их. Безликие и нагие, они двигались заторможенно, как если бы водитель ехал, периодически вдавливая педаль тормоза в пол. Их лица были слегка вытянутыми, а фигуры костлявыми, будто скелеты обтянули желтоватой подтреснувшей тканью.