И снова звон ударил по ушам. Сквозь прикрытые от боли глаза Миша смотрел на то, как изящная серая линия медленно надвигается на МИ-24, оставляя после себя странные кольца энергии по вектору выстрела. Со стороны можно было бы увидеть в этом некую аллегорию колец сигаретного дыма, сквозь которые прошла изящная одноцветная линия. Но такие трюки могли выделывать только растаманы из «Свободы». Тем временем боль прошла, и время вернуло прежнюю скорость как раз в тот момент, когда линия выстрела дошла до кабины вертолёта. Ковалёв не успел и моргнуть, как кабина разлетелась на мелкие детальки. Один из пилотов, лишённый нижней части тела, камнем падал вниз, а сама вертушка какое-то время неподвижно висела в воздухе, но после ушла куда-то за здания, где громко жахнула, опалив кроны деревьев пламенем взрыва.
Было слышно, как по стенам дома застучали пули. Звякнули стёкла, разлетевшиеся под градом свинца. С потолка сыпалась штукатурка и многолетняя пыль. Этажами выше тем временем звуки боя наоборот, прекратились.
— К наёмнику! — скомандовал Миша, резво спускаясь по лестничному пролёту. Вслед за ним, матерясь, прихрамывал подвернувший ногу Глыба.
— Клянусь, — задыхался профессор, — если выживу, то вернусь в НИИ, и…
— И что?
— Уфф… наваляю Штельману, трахну его ассистентку и скажу своей лаборантке, что она… уфф… проститутка.
— Смирновой?
Внезапно Мишу остановила рука, вцепившаяся в шиворот комбинезона. Подскочивший Глыба побагровел:
— Ты нашёл мою сумку? Читал записи?
— Да. А ещё я подлечился и поел нормально. Идём уже спасать наёмника.
Глыба многозначительно вздохнул, и решил держать лестницу на прицеле, пока Ковалёв ищет наёмника.
Единственная выбитая дверь на этаже была изрешечена пулями. Гильзы и кровь на полу вели на кухню, где видимо и закончилась схватка. Глазам Ковалёва открылась весьма интересная сценка, вполне достойная Голливудской миниатюры: первый снайпер лежал на столе с ножом в грудной клетке, а кровь едва различимыми каплями падала на пыльный кафель. Второй снайпер был просто забит дверцей духовки, в которую кто-то так услужливо засунул его голову. Наёмник тем временем сидел на полу, переводил дыхание.
— Живой? — спросил Миша, хлопнув напарника по плечу.
— Помоги встать.
Ковалёв протянул наёмнику руку. Поднявшись, тот взял со стола «Винторез» убитого снайпера.
— Михаил, я мало тебя знаю, но погоня за тобой и совместная битва были самыми запоминающимися в моей жизни.
Тем временем с лестничного пролёта донеслись короткие автоматные очереди «Грозы».
— О чём ты? — спросил Ковалёв.
— Я не думаю, что мы останемся живы. Их слишком много, а свои патроны я уже истратил. Думаю, что и у Глыбы ситуация не лучше. Судя по всему, он добивает предпоследний магазин. А твоя вундервафля не слишком скорострельная…
— И что?
— Нужно отступать.
— Вот ты и отступай.
Наёмник замер в удивлении, пока Михаил высунулся из окна, и разнёс тяжёлый «доспех» полтертанка одним выстрелом из Гаусс-ружья.
— За время, проведённое в Лиманске, я мог умереть не пять и не семь раз, но я жив. Будучи в самой беспросветной жопе, я умудрялся выскользнуть из лап смерти.
Ковалёв снова высунулся из окна, выстрелил, но на этот раз не успел спрятаться от пули: ткань на рукаве комбинезона побагровела от крови.
— И после общения с этими странными сущностями я понял, что нельзя убегать сейчас…
С этими словами Миша высунулся из окна для нового выстрела, но в следующую секунду его отбросило к столу, который Ковалёв успешно опрокинул, растянувшись на кафельном полу. Наёмник замер, наблюдая за багровыми струйками крови, растекающимися по кафелю угловатой змейкой.
— Почему? — спросил наёмник, пережимая свежую рану в районе ключицы.
— Если сейчас уйдём, то всё останется, как есть. Лабораторию уничтожат, данные вернут этим учёным-уродам, и они вновь продолжат эксперименты над живыми существами. И появятся такие, как я.
Наёмник вколол Михаилу стимулятор, после чего спешно начал возиться с бинтами.
— Ты придурок, вертолётчик. Ты в курсе? — говорил наёмник под аккомпанемент коротких очередей «Грозы» и беспорядочного огня «Калашникова».
— Зато я не меркантильный и безразличный ко всему мудак.