Надо спешить, сказала она себе, надо спешить, пока не поздно.
Не дожидаясь, когда легкое помрачение уймется в ее голове окончательно, она опустила козырек кепи на нос и, жмуря глаза и едва подглядывая через густые ресницы, практически ощупью, сползла вниз по лесенке и направилась к двери. Почему-то она была уверена, что никто из присутствующих на представлении ее не заметит, так все были поглощены созерцанием удивительных иллюзий.
Чтобы обезопасить себя от возможного воздействия еще больше, Лимбо прикрыла глаза ладонью, поэтому едва не вскрикнула от неожиданности, когда дверь, к которой она только потянулась рукой, сама распахнулась перед ней.
— Ах! — вскричала она.
Парамонов! Лимбо совсем забыла, что он должен прийти! «Мазафак! Попалилась!» — прошибла ее, пригвоздила к месту убийственная мысль.
Парамонов, а это, действительно, он стоял в коридоре перед открытой дверью, был изумлен встречей не меньше. Его круглое обычно лицо вытянулось, зато глаза округлились — в соответствии, так сказать, с законом сохранения и перетекания формы. На несколько секунд он замер, весь уйдя в удивление, и сосредоточившись на нем. Но потом постепенно, как талая вода подъедает снег, на лице его проступил отсвет спасительной догадки, в глазах сверкнули искры понимания, он расслабился, и губы его расплылись в привычной для них, доброй улыбке.
— Спаситель, — сказал он почти нежно, точно высыпал перед ней пригоршню карамелек. — Спаситель… И посторонился, уступая дорогу. — Пожалте. Вам туда. За дверью будьте осторожны, там Агрегатор. Но он сейчас не опасен. Перед ним — сверните направо, через пролом в стене попадете, куда вам нужно. Не волнуйтесь, никто из наших вам мешать не будет. И, напоследок, кивнув на сжимаемый Лимбо в руке пистолет: — Смотрите, не стрельните раньше времени.
В ответ она лишь облизнула пересохшие губы и кивнула.
Проходя мимо Парамонова, Парамоши, как звал его Лакшин, Лимбо почувствовала исходящий от него холод. А еще уловила, что от него пахнет машинным маслом, но, значительно сильней, формалином. Озадаченная этим фактом, она на протяжении нескольких шагов пыталась его осмыслить, а когда, так ничего не решив, оглянулась, коридор был уже пуст. И, дальше, в том конце, который она до сих пор еще не видела, он был перекрыт такой же герметичной переборкой, как и с этой стороны. Лимбо оказалась в пустом, закрытом с двух сторон и похожем на пенал проходе.
— Спаситель? Что, мазафак, за спаситель? — вдруг выстрелило сознание вопросом, уцепившись за якорь слова. — Какого она тут, к чертям, Спасителя ждут? Уж не Того ли? Я точно здесь не при чем.
Парамонов закрыл за собой дверь, однако тонкий, раздражающий, всепроникающий запах формальдегида остался витать в воздухе, и Лимбо догадывалась, что он теперь будет преследовать ее повсюду. А в той комнате, с бассейном, она его почему-то не ощущала. Странно. Нет, вообще, она переносит разные запахи нормально, сдержанно, уж точно не выпадает в осадок, в обморок, но вот этот конкретно душок, нет, не очень. Теперь ей даже казалось, что он способен вогнать ее в депрессию. Пока такого эффекта испытать ей не доводилось, прецедента не было, так это потому, что и случая не представилось проверить. Но вот сегодня, похоже, он таки выпал. Что ж, еще одна причина поскорей отсюда убраться. Сколько их, этих причин, она уже собрала? Много, целый букет. Пора бы уже и честь знать, не заставлять себя упрашивать. Ох-хо…
«Какие странные люди, — думала еще она про Парамонова и других. — Если враги, почему не нападают? Если друзья, почему всего лишь не препятствуют?» Почти сразу пришла к мысли, что когда не препятствуют, это уже немало, уже хорошо. Пусть так, подумала. Пусть.