Лимбо быстро осмотрела его и убедилась, что никаких видимых повреждений нет. Отчего же он в таком состоянии?
— Что с ним? — спросил в полной растерянности Лелек.
— Не знаю. Лимбо пожала плечами. В ответ на недоверчивый взгляд мальца, пояснила: — Правда, не знаю. Они там, в зоне, подвергались постоянному воздействию, возможно, такой у него теперь отходняк. Отходит он, понимаешь? Как от наркоты. Холодная индейка, слышал такое? Колд туки. Вот. Возможно, ему понадобится помощь психолога, или даже психиатра. А, может, и сам очухается. Не ко мне вопрос.
— «Они там подвергались…» Что-то не пойму, а ты что, там не была тоже? И ты не подвергалась тому же самому?
— Подвергалась, почему нет? Все подвергались — как, например, солнечной радиации. Но я там пробыла не так долго, плюс, быть может, оказалась более устойчивой. На солнце ведь тоже, одни сразу в головешку превращаются, а другие, рядом, только слегка смуглеют. Сам знаешь.
— А, да, верно, слышал такое. И что бабы оказываются крепче мужиков, это тоже. Не физически, конечно, а характером.
— Вот, хоть кто-то понимает.
— Ну, я-то тоже тертый калач.
— Понятно. Кто же спорит?
— А чем таким вас там обрабатывали? Я к тому, что надо же знать, от чего лечить.
— ХЗ. Понятия не имею. Излучение какое-то, я его называю «пси-лучи», оно прямиком на мозги действует. Лимбо для наглядности приложила палец ко лбу. Она, хоть и не собиралась особо распространяться, но здесь душой не покривила, потому что так до конца и не разобралась, каким образом Пыря на всех воздействовал, с помощью чего держал в кабале. — А потом, когда поднялась стрельба, там что-то взорвалось, и излучение прекратилось.
— Это мы постреляли там, наши мальцы. Пробивались через лес. Но когда, наконец, пробились, там никого уже не было.
— Ну, вот, ты все знаешь.
— Все, да не все. С ним-то, что теперь делать?
— ХЗ, — повторила Лимбо лаконичное, — я не специалист.
Неожиданно Генри, точно осознав, что говорят о нем, проявил активность. Он вдруг поднял голову и, взглянув на Лимбо рубиновыми глазами, сказал с укором:
— Ты же обещала. Обещала меня любить.
И такая в его словах сквозила тоска, такое разочарование и обида наполняли голос, что куда там той холодной индейке. Лимбо, неожиданно для самой себя, смутилась.
— Я? Любить? Боже мой, мальчик, я обещала тебе совсем другое!
— Ого, какие у вас, оказывается, продвинутые отношения, — оценил Лелек.
— Никаких отношений, — отрезала Лимбо. — Парень он хороший, но — нет. Просто нужно было как-то уговорить его уехать оттуда.
— Типа, он не хотел?
— Вот, прикинь.
— И что теперь?
— А что? Забирай мальца и вези к папочке.
— Это само-собой. Ладно, поехали, там будем разбираться.
— Погоди-ка! — притормозила его Лимбо.
Она обошла машину и заглянула в раскрытый настежь кунг. Он, как девушка и предполагала, был пуст, водителя в нем не оказалось, только брошенные на пол веревки свидетельствовали о том, что пассажир все же был.
— Ищешь кого? — спросил Лелек.
— Да так, проверила кое-что. Нет тут никого.
Держа Генри за руки, они вдвоем подняли его на ноги, отвели к джипу и усадили на заднее сиденье. С этим поначалу возникли проблемы, поскольку Генри все же мальцем был не маленьким, и садиться не желал, упирался. Лишь когда Лимбо забралась в машину первой и оттуда протянула к нему руки, он охотно последовал за ней. Она осторожно, почти нежно обняла его за плечи, прижала голову к груди.
— Поехали!
— Ой-ей, — понаблюдав за отношением Лимбо к Генри выразил удивление Лелек. Он кое-как, не без проблем, развернулся и, спустившись мало-помалу, выкатился на открытую местность. Долина, как и всякое пустынное пространство, чутко и трепетно дожидалась, когда же кто-то осмелится нарушить ее одиночество. Ну вот, дождалась. И приветствовала нарушителей трелью жаворонка из небесной сини.
Лелек свернул в сторону Загубинска. Джип затрясло, он запрыгал на ухабах, однако браток скорость не уменьшал, видно было, что поспешал. Лимбо положила голову Генри себе на колени и, обнимая, старалась уберечь его от ударов. Она испытывала к нему какое-то новое для нее, теплое чувство, даже сама удивлялась. Чувство, наверное, сродни материнскому, откуда ей знать? К тому же, не о нем ведь и речь, правда? Малецкий младший затих, казалось, уснул.
Да, думала Лимбо, папаше будет теперь чем заняться. Ведь это то самое, Облако Возмездия, в действии. Сын для отца станет истинным воздаянием за дела его. Сын, конечно, не при чем, но его старик заслужил свою кару сполна. Небесный закон не знает сострадания. В мыслях ее не было ни злорадства, ни осуждения, а лишь понимание скрытой механики событий. И она не знала, как, в какой мере и в каком виде воздастся ей самой, поэтому, какое уж тут ликование? Думы о себе, если они не поверхностны, навевают тревогу.