Крыса в ответ только что не кивнула.
— Вот и хорошо. А мне, кстати, уже пора. В дверях он остановился и, обернувшись, наставил на крысу палец: — Смотри только, не погрызи мне что-нибудь ценное с голодухи. Это понятно?
Нетрой запер номер с крысой внутри и отправился на обед. «Зоошиза какая-то», — идя коридором, бормотал он под нос всплывшее в голове интересное и подходящее к случаю слово. А проходя через холл, увидел, как открылась дверь директорского кабинета в углу за стойкой, и из него вышла высокая, стройная, огненно-рыжая женщина, что называется, пред бальзаковского возраста. Ошеломительно кареглазая, с глазами, напоминавшими светящиеся куски янтаря, и с волосами, собранными на голове в высокую прическу. Красивая, отметил Феликс. Даже легкая россыпь веснушек-конопушек на скулах под глазами ее никак не портила, напротив, прибавляла особого шарма. Вот только что-то, какая-то деталь не то чтобы совсем портила, но как бы смазывала в целом благоприятное впечатление. Лишь оказавшись рядом с ней, наш сетератор уловил, в чем суть, причина этого кажущегося изъяна. Женщина выглядела неуверенной, будто вдруг обнаружила, что находится в незнакомом месте. Вот так, вышла за порог, а там неведомо что. Некая затаенность ощущалась во взоре. Взгляд в себя. Уловив эту уклончивость, постоянно и завороженно будешь следить за ней, поскольку ведь не знаешь, что может за ней последовать. Да, женщина явно переживала о чем-то, может, и сомневалась, а вот в себе только, или во всем на свете — это вопрос.
На ней была строгая, узкая юбка, обвивавшая стройные бедра, и нарядная блузка, а к груди она обеими руками прижимала книгу, как учительница прижимает к себе классный журнал. Но у женщины все же была книга, не журнал, а выражение лица, ее взгляд были такими ищущими, словно ей срочно понадобилось с кем-то поделиться прочитанным и, быть может, заручиться поддержкой. Чем таким она желала поделиться — вопрос еще более интересный, чтобы его выяснить, Нетрой и остановился с ней рядом. Впрочем, не только поэтому. Он вообще не имел такой привычки, проходить мимо красивой отдельно стоящей женщины без того, чтобы не попытаться познакомиться с ней, сблизиться или хотя бы не перекинуться парой слов.
— Мы знакомы? — неуверенно спросила она, когда Феликс притормозил, и ей стало ясно, что объектом его интереса она и есть.
— Еще нет! — довольно нагло заявил писатель. — Но мы быстро устраним это недоразумение. Меня зовут Нетрой, Феликс. А вы, как я понимаю, Эвелина…
— Нет-нет, — быстро поправила его женщина. — Я Нина Федоровна, директор гостиницы. Вы наш новый постоялец, я правильно понимаю?
— Совершенно верно, только-только заселились.
В этот момент из коридора вышел Леха Загул и, пройдя за спиной у Феликса, спустился вниз по лестнице. Тоже на обед отправился, отметил Нетрой про себя.
— Мне кажется, что мы с вами где-то уже встречались, — директор Нефертитюк смущенно улыбнулась и неожиданно поинтересовалась. — Вы здесь один, без супруги?
— Так я вообще-то не женат, — признался Нетрой.
— Ах, как мне вас жаль! — в неожиданном чувстве созналась Нина Федоровна. — И все-таки, где-то мы с вами встречались. Лицо мне ваше знакомо.
Тут Нетрой обратил, наконец, внимание на то, какую именно книгу прижимала к груди госпожа Нефертитюк. Это был недавно совсем изданный его «Целитель», в роскошной супер обложке, на обратной стороне которой красовался собственный его портрет. Тот самый, в три четверти, где он такой задумчивый и в любимом черном берете. Надо сказать, при вскрытии данного факта, екнуло от гордости в груди у Нетроя. Вот она, общенародная слава, подумал он скромно. Внутренне ликуя, но внешне очень сдержанно, он постучал согнутым пальцем по портрету.
— Может быть, отсюда? — спросил он.
— Что? — не поняла Нина Федоровна, и вдруг, встрепенувшись, развернул книгу к себе другой стороной. — Ах! Правда, же! Феликс Нетрой! Как я сразу не сообразила! Просто какое-то затмение нашло. Ах, простите, простите! Знаете, я так люблю ваши книги, я их прочитала все-все. Перечитываю периодически некоторые. И многие — да почти все! — наизусть знаю. «Целителя» только что прочла и, знаете, очень он мне понравился! Хожу под впечатлением. Сильно, сильно. У вас просто волшебный слог! А язык! Ах, какой у вас язык! Тут Нина Федоровна смутилась и совсем порозовела.