Однако мое терпение вскоре стало иссякать. Я принялся звонить в его приемную, но новая секретарша из раза в раз говорила мне, что Магнус сейчас занят и что он вскоре мне перезвонит, но никаких звонков после этого не было. Я звонил вновь и вновь, и окончательным моментом стал последний мой звонок в приемную:
– Люций, послушайте, – нервно проговорила секретарша. – Ваша настырность начинает провоцировать нас на радикальные меры. Магнус просил вам передать, что если вы не перестанете постоянно нам звонить, то он напишет заявление в полицию.
Дальше я ее уже не слушал – бросил трубку.
Теперь я жил в полубредовом состоянии, неспособный даже вспоминать куски своих однообразных дней. Я даже не сразу заметил, что бесцельно брожу по своей квартире с револьвером в руках. Выход у меня был только один. И Лилит указала мне на него.
Теперь я стоял перед выбором между вечным забвением смерти и томительной мукой моей примитивной жизни. Я решительно приставил холодный ствол револьвера к потному виску.
В этот момент судорожно залепетал телефонный звонок – сработал автоответчик. И я медленно взвел курок.
–Извините, я не могу в данный момент вам ответить. Оставьте сообщение после гудка.
Автоответчик тихо щелкнул и застрекотал. Я медленно нажал на спусковой крючок – и револьвер щелкнул. Но я почему-то был жив. С толикой изумления я открыл барабан револьвера, чтобы проверить, заряжен ли он, и некоторое время ошеломленно смотрел на округлую вмятину на капсюле патрона, который не сработал. Тогда я закрыл барабан и вновь взвел курок.
–Добрый день, Люций…
Я испуганно вздрогнул, услышав его спокойный, густой голос.
–Еще раз прошу меня извинить за причиненные неудобства. Не каждому дано пережить то, что ты пережил. В этом я чувствую свою вину. Такой контраст, знаешь ли... Поэтому я решил попросить прощение более серьезным способом: я предлагаю тебе весь контрольный пакет акций журнала «Mendesveritas». Думаю, это будет честно, учитывая то, что благодаря тебе этот журнал так финансово поднялся. Если тебя это интересует – перезвони. Береги себя. И удачи!
Я ринулся в комнату и перезвонил. А после покинул свою квартиру, даже не закрыв за собою дверь.
ЧАСТЬ IV
Толкнув дверь в кабинет Людвига Прэко, я вошел надменным хозяином, презрительно не поздоровавшись.
– Ба! – протянул я, насмешливо глядя на него. – А вот и я – неожиданно, как снег.
– Какого черта ты явился? – спросил он, грозно вставая с кресла. – Пошел вон отсюда. Я же сказал тебе, что ты уволен.
Я наиграно поцокал, рассматривая ногти на своих пальцах.
– Да нет, дорогой мой. Это ты у нас теперь уволен.
Я протянул ему папку с бумагами, и он с жадным интересом листал ее, сильно меняясь в лице.
– Как это?.. – недоуменно спросил он, подняв на меня изумленные глаза. – Быть того не может…
– Пошел отсюда, – велел я. – Собирай весь свой хлам и выматывайся к черту.
Сняв очки, Прэко устало потер глаза и достал из стола бутылку виски. Откупорив, он жадно отпил, протяжно и громко сглатывая, поставил на стол и задумчиво отошел к окну, нервно проведя ладонями по лицу. Я наблюдал за ним с особым интересом, словно за лабораторной крысой, которой вкололи яд.
– Не ожидал я, что так всё повернется. Не думал, что Магнус так поступит.
– Как – так?
Прэко повернулся ко мне. Он мертвенно побледнел.
– Не думал, что он продаст тебе контрольный пакет акций журнала. Да что там – продаст. Просто подарит тебе свой журнал и всё…
– Свой?
– «Mendes veritas» негласно принадлежит ему. Но дело-то не в этом.
– Тогда в чем?
– Взгляни хоть раз на свое чугунное рыло. Строишь из себя хозяина, а сам ты ничего не добился. Ты же просто пришел на всё готовое, вообще не прикладывая никаких усилий. И уверяю тебя – ты похеришь здесь всё, когда тебе это надоест, когда станет тебе скучно.
– Заткнись, Прэко.
– Да-да, Люций. Ты даже квартиру получил за какую-то статью, но сам, своими руками, своим трудом ты на эту квартиру не заработал. А Магнусу ничего не стоило тебе ее просто отдать за пару росписей.
– Закрой свой поганый рот. Я добился этого своим упорством, талантом и умом. Потом и кровью я вырвал всё это из чертовой жизни. Ты не знаешь, через что я прошел!
– Какой же ты дурак. Какой ты идиот, Люций.
– А ты, Прэко? Кто тогда ты?!
– Я лишь слуга князя мира сего. Но этого добился я сам. Я сам заработал его милость, я сам добился его покровительства своими трудами и поступками.
– Какая же презренная ты тварь… – проговорил я, схватившись за голову, точно от боли.
– Я ли? Да нет, Люций. В отличие от тебя я выбрал сторону. А ты всю жизнь болтался из стороны в сторону, как субстанция известного происхождения в проруби.
В диком порыве ярости я схватил бутылку со стола и с размаху размозжил об голову Прэко. Мелкие осколки с едкой жидкостью вспененным фонтаном брызнули в стороны. Прэко истошно завыл, вцепившись длинными пальцами в масляные волосы, и выкатил от ужаса дурные глаза. Он пошатнулся, взглянул на окровавленные руки, зарыдал, завыл, заскулил, стал панически метаться по кабинету, как поджаренная крыса.
Ни секунды не думая, я мгновенно выхватил револьвер, взвел курок и прицелился. Прэко смотрел на меня дурными глазами, ползая передо мною на коленях и визгливо умоляя не убивать его. Я спустил курок и хлестким выстрелом всадил в него пулю. Он пошатнулся, упал и захрипел от боли. И тогда я разрядил в него весь барабан, пока Прэко окончательно не умолк.
В уши оглушительно ударила тишина, словно я ушел под воду. Я держал в руках пистолет и не мог разжать пальцы, точно они были намертво приклеены. Я медленно осел, опустив голову, и отупело смотрел на простреленное тело Прэко.
И первая мысль моя была о том, что мне делать дальше, чтобы избавиться от всего случившегося так, словно меня и не было здесь. Но чем больше я об этом думал, тем больше понимал, что сам уже ничего сделать не смогу. Мне была необходима помощь.
Я позвонил Магнусу.
Он ответил, и я рассказал ему обо всем, что произошло. Я говорил долго, а он молча, терпеливо слушал.
– Это не проблема, – спокойно сказал он. – Это уже не должно тебя волновать. Что сделано – то сделано. Я пришлю к тебе человека.
В дверь мягко постучали. Я осторожно подошел и слегка приоткрыл дверь.
– Хорошо, что ты пришел… – Гулким эхом прокатился голос Магнуса.
Я озадаченно обернулся, поняв, что уже не был в кабинете Людвига Прэко. Я был в кабинете Магнуса Стофеля. Он величественно стоял ко мне спиной у панорамного окна.
– Какого черта здесь творится?
Магнус отвернулся от окна, с тонкой ухмылкой взглянув на меня.
– Что бы не случилось – всегда спрашивай себя: quo prodest? Кому выгодно?
Он закурил трубку, пустил густой дым.
– Ты так талантливо нарабатывал на то, что тебя, в конечном счете, убивало. Но убивало с такой неодолимой мощью, что уничтожало всё вокруг и в итоге привило тебя сюда. А самоубийство – страшнейший грех.
– Мне глубоко плевать на любой твой раздутый довод.
– А на пятнадцатилетнюю девочку тебе тоже, я так полагаю, плевать?
Я вздрогнул.
– Какую девочку? – ошарашено спросил я.
– Мама с папой думали, что она осталась ночевать у подруги. Но они не знали, что вместо подруги будет журналист Люций Брут Омен.
– Она сама легла со мной!
– Ну, кончено-конечно! А ты такой невинный в сравнении с ней. Подумать только!
– Неужели ты не понимаешь, что пятнадцатилетняя девочка не могла…
– Что не могла?! Не могла воплотить в жизнь все твои похотливые фантазии?! Плохо же ты знаком с современным миром, друг мой! Просто отвратительно плохо. Но ты ведь всё равно знал.
– Это ты ее подсунул мне!
– Причем здесь я, Люций? Я предупреждал тебя, что ты можешь остаться там один. Ты сам туда пошел и провел эту девочку в место, где ей вообще не следовало появляться даже рядом! Но кто тебя заставлял идти с ней в постель? А когда ты увидел, как убивают Стеллиона? Как ты испугался! Что ты подумал обо мне! Какой ужас! Как так можно! Но почему тогда ты вернулся ко мне – а? Желание. Желание, Люций.