И тут Варяг все понял.
— Какой же я дурак! — Он стукнул кулаком по лавке. — Я же сам сообщаю ментам о нашем местонахождении! Николай Валерьянович, вы только представьте! Эти суки провели меня, как последнего лоха, а я и уши развесил, поверил… Вот почему он так ни разу меня и не соединил с Меркуленко! Никакой это не мобильник, а самый обыкновенный радиомаяк!
Он швырнул «Эрикссон» на бетонное покрытие платформы и уже занес было над ним ногу, чтобы расплющить предательский аппарат, заставив мигающую лампочку навсегда погаснуть, но Чижевский остановил его, подхватив мобильник с земли:
— Погодите! Если это действительно радиомаяк, то он нам сослужит еще добрую службу… Конечно, пораньше бы догадаться, ну да ладно, лучше позже, чем никогда.
— Что вы хотите сделать, Николай Валерьянович?
— Если это радиомаяк, то ведь он будет сигналить до тех пор, пока у него аккумулятор не сядет, еще часов пятьдесят точно пропиликает… А значит, его можно оставить здесь, на станции, а самим уехать на электричке. Пока группа захвата развернется вокруг этой станции! Пока будет искать, мы уже будем далеко.
— Мысль интересная. Но этот план сработает лишь в том случае, если наша электричка прибудет раньше омоновцев.
— Будем надеяться. Ждать-то осталось совсем недолго.
Со стороны Москвы уже второй раз кряду отчетливо донесся гудок приближающегося электровоза.
— Кажется, электричка, — прислушался Чижевский.
— Вот и я об этом, Николай Валерьянович. И эта электричка идет не в Москву, а в Тверь. А мы отсюда можем ведь уехать и в том направлении. Ясно?
Чижевский все еще не понял мысль Варяга.
— Можем, Николай Валерьянович, но не уедем. И в этом суть. Ну-ка, давайте быстро пойдем на другую платформу, пока электричка не подошла.
В последнем вагоне электрички до Твери пассажиров было не так много — несколько мужиков, разговаривающих в середине вагона, две бабули с кошелками да дедок, спящий у окна на ближней скамейке. Тут же у скамейки рядом с ним стояли два пластиковых ведра, прикрытые тряпками. Хозяин дремал, издавая при каждом выдохе легкое похрапывание.
Варяг осторожно приподнял тряпицу, прикрывающую содержимое одного из ведер. Под тряпкой скрывались крепкие красноголовые подосиновики. Не раздумывая, Варяг впихнул мобильник поглубже между пряно пахнущими грибами, поправил тряпицу и, пройдя в глубь вагона, обратился к одной из пассажирок:
— Бабусь, это московская электричка? А то мы спьяну не разберем.
— Да ты чего, сынок, — откликнулась та, — беги поскорей отседова, а то в Тверь уедешь. Вона московская подходит на другую платформу.
— Елки-палки! Ошиблись! — воскликнул Варяг, картинно вытаращив глаза, и заторопился к выходу, волоча за собой ничего не понимающего Чижевского. — Говорил ведь тебе, Михеич, что нам в другую сторону надо!
Они едва успели выскочить на платформу, как автоматическая дверь с грохотом сомкнулась за ними.
А к другой платформе уже подходил электропоезд из Твери. Варяг с Чижевским, перепрыгивая через надраенные до блеска рельсы, бросились туда.
Глава 11
26 сентября
5.45
В электричку, следующую на Москву, пассажиров набилось предостаточно, в трех головных вагонах даже мест свободных не нашлось. Варягу с Чижевским пришлось пройти в середину состава, где они наконец приткнулись на скамейке рядом с пожилой теткой в цветастом платке, державшей на коленях кожаную индийскую сумку. Трое пассажиров напротив — женщина с двумя девочками подросткового возраста — спали, положив головы друг другу на плечи. Большинство пассажиров электрички мирно подремывали. Тетка с явным неудовольствием просверлила взглядом новых соседей, одетых в пропахшие потом бушлаты и перемазанные грязью сапоги. Вроде как грибники, но ведут себя не похоже…
— Поезд на Москву? — нагнувшись к тетке, миролюбиво спросил Чижевский.
— А куда ж еще? — сварливым тоном отозвалась та, отодвигая сумку подальше от подозрительных пассажиров.
— И скоро мы будем в столице? — попытался завязать разговор Варяг.
Соседка покосилась на симпатичного блондина и съязвила:
— Вы что, ребяты, первый раз, что ль, в электричке? Или не местные?
Примостившийся рядом с теткой Чижевский, играя в простачка, поинтересовался:
— А что ж такого, мамаша, чего ты на нас наезжаешь? Неужто мы должны помнить, когда какая электричка приходит в Москву? Обычно мы за грибами на Егорьевск ездим. А тут вон кореш нас позвал, давай, говорит, прошвырнемся по заповеднику. Мы-то здесь впервые. А у него дачка где-то в этих краях.
Пожилая соседка уже более миролюбиво взглянула на своих попутчиков: вроде как не алкаши, держатся и говорят прилично.
— Да я ничего, так спросила, спросонок. Просто, ребяты, воняет от вас шибко, думала, какие пьяницы подсели: провалялись всю ночь где-нибудь на помойке, и вот потянуло их в Москву.
— Да мы, мамаша, в болото в сумерках забрели, вот и запашок оттудова.
— А… — протянула понимающе тетка и, глядя в стекло, как в зеркало, стала поправлять сбившийся платок. — А я вот седьмой десяток разменяла, а вынуждена в Москву на заработки через день ездить, потому как деньги требуются.
— И где же вы работаете? — Чижевский продолжал раскручивать попутчицу на треп.
Пожилая тетка довольно скоро забыла про все свои подозрения и с удовольствием беседовала с попутчиком под мерный перестук колес. Варяг в их трепе участия не принимал, делая вид, что дремлет. Так они проехали два перегона. Состав подошел к очередной платформе. Кое-кто из пассажиров двинулся на выход.
Варяг открыл глаза и как бы нехотя, в полусонном состоянии в окно разглядывал людей, снующих на платформе. Неожиданно он вздрогнул и, чтобы подать знак Чижевскому, зевая спросил:
— Что за станция такая?
А сам взглядом просигналил Чижевскому: выгляни, мол, в окно! Тот повернул голову влево и все понял. Вместе с пассажирами в вагон садился взвод омоновцев в пятнистых комбинезонах. Все имели при себе короткоствольные автоматы Калашникова без прикладов. Действовали они спокойно, без суеты. Их работа не была похожа на тотальный шмон, скорее, они производили осмотр вагонов. Чижевский, изобразив равнодушие на лице, зевнул, прикрыл лицо капюшоном и задремал, привалившись к плечу Владислава. Со стороны этого спящего мужчину запросто можно было принять за дремлющего после ночной смены работягу в бушлате. Даже Варяг и тот был поражен столь талантливой игрой своего напарника, развалившегося на скамейке в безмятежной расслабленной позе. Хотя Варяг прекрасно знал, что в спрятанной под бушлатом правой руке Чижевский сейчас сжимает холодную рукоятку безотказной «беретты». Не приведи, конечно, господь, чтоб дошло до стрельбы: при таком раскладе сил, вдвоем против целого взвода омоновцев, у них есть весьма незначительные шансы на спасение. Единственное, чего можно добиться, так это поднять панику в вагоне и воспользоваться всеобщей суматохой, чтобы выпрыгнуть с поезда на полном ходу. Но что дальше, куда бежать? Остается надеяться только на слепую удачу.
Омоновцы неторопливо двигались с двух сторон от тамбура к середине вагона. Варяг видел, как внимательно и цепко осматривали они каждого пассажира.
Один из них внимательно посмотрел на дремлющего в расслабленной позе мужика в бушлате, потом перевел взгляд на блондина, увлеченно беседовавшего с пожилой женщиной в цветастом платке.
А Варяг уже рассказывал соседке какую-то историю про сбор грибов на Вологодчине. Тетка заливалась смехом, сумел-таки он развеселить ее забавной историей. А сам Владислав в это время почувствовал, как рядом с ним правая рука Чижевского начала медленно высвобождаться из-под бушлата. Владислав повернул голову в сторону омоновца, глянул на автомат в его руках и прежним безмятежным голосом, предупреждая замысел Чижевского, продолжил втирать тетке веселую грибную тему, сам улыбаясь во все лицо: