— Готовы… — только и выговорил Рябов, тяжело дыша. — Гляньте, ребята, там, в комнатах… Только поосторожнее, братцы… — Его взгляд упал на сжатую в кулак руку Витьки Бурова. — Всем надеть перчатки! Что вам, как малым детям, всегда надо напоминать! — сорвался он в приглушенном нервном крике.
Его всего трясло. Он ощущал, как дрожащая мелкой дрожью, внезапно вспотевшая ладонь с трудом сжимает увесистый пистолет. Так удачно начавшаяся было операция пошла наперекосяк, вопреки всем инструкциям генерала Урусова.
Он тронул рукой правое окровавленное бедро и слегка поморщился от боли. Выдранный пулей треугольный клок ткани на брючине пропитался кровью, сочившейся из небольшой раны. Надо бы заклеить пластырем, но сейчас не до этого…
— Товарищ капитан! — свистящим шепотом позвал командира Глеб Харинов, стоя у запертой двери, ведущей в дальнюю комнату. — Там кто-то есть… Слышите?
Этого только не хватало! Олег Рябов приложил палец к губам и, брезгливо переступив через окровавленный труп рыжего детины, вжался в стенку. Прислушался — из комнаты действительно доносился какой-то звук. Неужели еще кто-то из засады? Тогда сколько же их там? И почему они сразу не бросились на выручку своим браткам? Переведя взгляд на Мишу Суслова, капитан Рябов беззвучно, одними губами, приказал: «Входим сразу и…» — и многозначительно потряс в воздухе своим еще теплым от стрельбы «Макаровым».
Четверо бойцов замерли, готовясь к прыжку. И тут из комнаты отчетливо послышался громкий звук — то ли вздох, то ли возглас. Сомнений не оставалось: в левой комнате находился человек. Или не один.
Рябов решительно сузил глаза — ну ладно, сволочи, теперь меня дуриком не возьмешь. Отчаянно жестикулируя, он изготовился к штурму.
— Давай! — прорычал он.
Миша Суслов со всей силы ногой ударил в дверь, которая мгновенно слетела с петель. Рябов, не теряя ни секунды, бросился в освобожденный дверной проем, выставив перед собой пистолет, на ходу ведя стрельбу. Мишка впрыгнул в комнату следом за капитаном, также держа пистолет наготове.
Только расстреляв до конца всю обойму, Рябов осознал, что целится в тело лежащего на кровати паренька лет пятнадцати.
— Товарищ капитан, — срывающимся фальцетом выкрикнул Суслов, опуская пистолет. — Это же пацаненок!
Рябов, чуть приоткрыв рот, ошалело огляделся по сторонам.
Он стоял посреди комнаты, заставленной старенькой мебелью: в правом углу диван и платяной шкаф, в левом — письменный стол, заваленный книжками и тетрадками, а рядом с ним за низкой матерчатой ширмой железная кровать. В комнате, кроме паренька, никого не было. Видать, парнишка дрых, услышал в коридоре шум драки, выстрелы и с перепугу подал голос. Вот идиот!..
В комнату вошли, настороженно осматриваясь, Глеб Харинов и Виктор Буров. Они молча воззрились на мертвого паренька, скрючившегося на заляпанной кровью простыне, и Глеб неуверенно проговорил:
— В квартире больше никого нет, товарищ капитан…
— А кому тут еще быть? — хмуро отозвался Рябов, с трудом отрывая взгляд от мертвого подростка. — Ладно! Что сделано, то сделано! Теперь чего уж сопли жевать? Пальчики свои, надеюсь, нигде не оставили? — раздраженно бросил он подчиненным и, не дожидаясь ответа, уже более решительно продолжил: — Так, бойцы, быстро инсценируем ограбление и сваливаем. Поворошите там в комнатах, а я тут в шкафу поковыряюсь. Давайте, три минуты — и чтоб нас тут не было!
Его бойцы стояли не шевелясь, точно загипнотизированные.
— Ну что, мужики? Че раскисли? — прикрикнул Рябов. — Мальца жалко? Так кто же знал, что тут пацан! А если бы тут три таких же бугая затаились, как те, — тогда что? Я, можно сказать, свою… вашу жизнь спасал… И огонь открыл в целях самообороны! Нас любой суд оправдает. Не хрена слюни распускать, живо за дело!
Он отвернулся и достал мобильник. Уже набрав номер, взглянул на часы: рановато, конечно, но ничего, придется потревожить генеральский сон. Дело слишком срочное, чтобы его откладывать.
— Евгений Николаевич! Да, Рябов докладывает. — Он понизил голос и продолжал виновато: — Нештатная ситуация на Афанасьевском. Мы сами попали в засаду. Пришлось отстреливаться. Нет, женщины дома не оказалось. Мальчишка был… В этом-то и проблема. Под шальную пулю попал малец. Да, единственный свидетель. Можно и так сказать. Убит, убит… — И уже повеселевшим голосом закончил: — Понятно, товарищ генерал-полковник! Есть выдвигаться на Ленинский проспект!
Он вырубил телефон и ринулся на выход.
Глава 14
26 сентября
7.20
Поезд, стуча колесами на стыках рельс, стал заходить в поворот, и вагоны плавно наклонились. Ведущая в тамбур раздвигающаяся дверь стронулась с места и, поехав, с грохотом ударилась о косяк. Варяг очнулся от дремоты и поймал на себе внимательный взгляд Чижевского. Николай Валерьянович был начеку. Сейчас он прикрывал Варяга, мало ли что может случиться на въезде в Москву. То, что их ищут, было абсолютно ясно. А вот какими силами и методами, пока неизвестно.
— Задремали? — певуче протянула тетка, доброжелательно глядя на Владислава Геннадьевича. — А сейчас как раз ваш Красный Балтиец будет.
Варяг встрепенулся от смутной тревоги: откуда ей знать станцию их назначения. И тут же вспомнил, что еще задолго перед тем, как в их вагон зашли омоновцы, они с Чижевским обсуждали вполголоса, сколько им ехать до Красного Балтийца. Любопытная бабка вполне могла эту беседу услышать. У Варяга отлегло… Нервишки, подумал он, нервишки шалят…
Поезд стал притормаживать. И вновь вернулось волнение. Последние сутки все, что с ними происходило, держало их в таком напряжении, что не было никакой возможности как следует перевести дух. А главное, не было времени спокойно обдумать весь тот бардак, что творился вокруг, вовлекая их обоих во все новые и новые испытания.
Чижевский тоже невольно сжал свою «беретту» в кармане бушлата. Этот его жест не ускользнул от обостренного внимания Варяга: значит, бывший военный разведчик тоже нервничает.
Теперь главная задача — любым способом связаться с Меркуленко. Странно, но все то время, пока они уходили от погони, зная о мобильнике в кармане, Варяг был спокоен. Теперь же, когда, пусть даже мифическая, возможность поговорить с Николаем Николаевичем исчезла, обернувшись коварной подставой, остро возникла потребность выйти с ним на связь. Обязательно нужно обсудить программу на завтрашний день, уточнить детали, без которых намеченная важная встреча не сможет состояться.
В окне показалась платформа. Бабка с грибами продолжала свой нескончаемый монолог о житейских трудностях простой российской пенсионерки. Варяг и Чижевский ее уже не слушали. Они попрощались с попутчицей и двинулись к выходу.
Вагон остановился недалеко от подземного перехода, дверь с шумом распахнулась. Они выскочили вместе с другими пассажирами наружу и оказались в толпе спешащих по своим делам москвичей: кто-то только что сошел с поезда вместе с ними, а кто-то торопился пробраться — и, стараясь не выбиваться из общей массы пассажиров, не спеша пошли к подземному переходу.
Беглецы прошли пару кварталов по дворам, перешли оживленную улицу и у шестнадцатиэтажного дома остановились перед телефонной будкой. Варяг зашел внутрь, схватил трубку и чертыхнулся. Трубка болталась на растянутой пружине, провод был оборван.
Следующий телефон-автомат нашли буквально у соседнего дома. Аппарат был старый, кнопочный, работал от жетона. Пришлось минут десять выпрашивать у прохожих лишний жетончик. На просьбы никто не хотел откликаться, пока Чижевский не предложил одному мужику купить жетоны по полтиннику за штуку. Тот рассмеялся и дал им несколько штук задаром, решив, видно: надо мужикам. Варяг с нетерпением первым набрал номер мобильного телефона Меркуленко. Занятый набором цифр, он не сразу услышал короткие гудки. И только после этого до него дошло, что звонить с телефона-автомата на мобильный невозможно: номер Меркуленко набирался через «шестерку». Зная об этой хитрой особенности, Варяг и попался на подставу с «Эрикссоном», именно эта деталь показалась ему тогда весьма правдоподобной. Выругавшись, он в досаде бросил трубку на рычаг.