— Случайно, не в больнице работаешь? — поинтересовался Варяг и почти угадал.
Она стрельнула на него снизу зелеными глазами и все таким же негромким голосом сказала:
— Учусь в мединституте. На четвертом курсе, скоро буду хирургом.
— Хирургом?
— Да, хирургом. А почему это вас удивило?
Варяг молча пожал плечами. Он сразу вспомнил
Людмилу Сергеевну из госпиталя Главспецстроя под Химками, которая три недели назад его спасла. Чем-то эта Варя напоминала ему Людмилу Сергеевну — а может быть, все хирурги одинаковые: деловитые, умелые, ловкие.
— А где это вас так? — пробормотала Варя, закончив перевязку.
— Попал в заварушку, — неопределенно махнул рукой Варяг, — по глупости попал, а расхлебываю до сих пор.
Явно разочарованная ответом, она, впрочем, вида не подала, молча вышла из ванной и двинулась на кухню. Владислав последовал за ней. Девушка уже доставала из холодильника немудреные припасы, видимо оставшиеся с утра. Колбаска на блюдечке, сыр да надрезанное сливочное полено. Ужинать было поздновато, но он был голоден и от угощения не отказался.
Его нежелание делиться подробностями Варя восприняла равнодушно. А он немного даже рассердился на нее. Действительно, кто она такая, чтобы задавать ему подобные вопросы. Сама должна понимать, что пули хоть и бывают шальными, но в основном просто так, без дела не летают…
Владислав отхлебнул горячего чаю и глянул на девушку внимательно и прямо. Она взгляда не отвела, ожидая продолжения разговора. Но ему было не в кайф сейчас с ней откровенничать — хотя Варя вызывала у него в душе прилив теплой, щемящей нежности. Ни к чему студентке знать самые неудобные факты из его биографии.
— Может, немного коньяку? — спохватилась Варя. — Согреетесь! У меня с Нового года бутылка стоит открытая. Хороший коньяк, молдавский.
Варяг не раздумывал долго:
— Не откажусь, Варя! — и мысленно усмехнулся: боже ты мой, какой детский сад! Коньяк аж с Нового года стоит невыпитый…
Он молча смотрел, как Варя, встав на табуреточку, полезла в шкафчик за бутылкой, и подумал вдруг, что вот так, коньяком, их общение сегодня не закончится…
Ароматная жидкость огненным ручейком влилась в желудок и растеклась по жилам, напоив его утомленное тело теплом и уютным покоем. Смертельно захотелось спать. Владислав не удивился, когда Варя начала готовить постель — на двоих. И не стал противиться.
— Больше у меня в комнате лечь негде, — едва слышно, словно оправдываясь, объяснила она. — Но мы отодвинемся подальше…
Он смотрел на гибкое тело девушки, наблюдал за движениями ее рук и ног, и вдруг ему снова, во второй раз за сегодняшний день, за последние несколько часов, вспомнилась Людмила Сергеевна. Почему? Он и сам не мог понять. Ему вспомнилось ее лицо — правильной овальной формы, спокойное, невозмутимое, и ее глаза — такие же, как у этой студенточки, зеленые, глубокие, но только в них угадывалось то, чего не было, не могло быть в этих юных девичьих очах, — потаенная женская грусть, или озабоченность, или тревога. И немой зов… Зов одинокой самки… Вот что там прочитал Варяг.
Потушив свет, Варя юркнула под одеяло и замерла, как перепуганный лесной зверек. Она явно ждала с его стороны какого-то знака, намека, приглашения. Не желая сдерживать свои инстинкты, он положил руку ей на грудь и властно привлек к себе.
В постели Варя оказалась капризной и своенравной, не такой покладистой, как поначалу ему показалась. Она вывернулась из его объятий и попыталась завернуться в одеяло, отгородиться от него, но он не позволил. Правда, капризы ее закончились, стоило лишь Варягу прижаться к ней всем телом. Девушка тут же жадно впилась в него губами, стала осыпать поцелуями лицо, шею, грудь… Варя оказалась настолько нетерпеливой и жадной до ласки, что он распалился мгновенно, исполнившись какой-то неистовой зверской страстью, которая жгла ему живот, терзала бедра, воспламенила пах…
Он овладел ею неистово, свирепо и стремительно. Варя не стеснялась. Она обвила его шею руками и жарко шептала на ухо какие-то глупости, какие-то смешные слова о первой встрече с сильным мужчиной, который сумел защитить ее, о любви, которая возникает с первого взгляда и ничего не просит взамен, — отчего он распалялся все сильнее и сильнее хотел эту тоненькую, кожа да кости, девочку…
Ему хотелось закричать, заорать что есть мочи, но она тут же прижала ладошку к его губам, и он глухо застонал, замотав головой по-звериному и испытав взрыв мучительной, невыносимой сладости, ощущение которой его тело уже давно позабыло…
Глава 31
27 сентября
2.25 (время московское)
Самолет, покинув хрустальную тьму ночного неба, мягко приземлился в желто-неоновое море летного поля. Сержант при себе имел только спортивную сумку. Он никогда не отправлялся даже в дальние путешествия с большим багажом. Впрочем, его поездки трудно было бы назвать путешествиями. Скорее это были деловые визиты, командировки с определенной целью.
Сегодня же цель путешествия — или, как он сам мысленно его обозначил, марш-броска — была ему непривычна.
Итак, сумка через плечо, паспорт на чужое имя в кармане и четкий план действий — в голове. Сержант вновь ухмыльнулся. Несмотря на поздний час, он был полон сил, а главное, приятно возбужден этой неожиданной поездкой. Тряхнем стариной, повторял он, улыбаясь своим мыслям. Приятно, знаете ли, получить пусть и краткий отпуск и улететь подальше от наскучивших уже до смерти однообразных московских разборок. Менты за Варягом — Варяг от ментов… Сколько можно? Уже год продолжается эта беготня по кругу, и конца ей не видно…
Он встал и пристроился в затылок нетерпеливым пассажирам, толпящимся в проходе между кресел. Двери самолета уже отдраены, трапы подогнаны, ветерок влетел в салон и сразу же защекотал ноздри чужими ароматами заграницы. Какой разительный контраст после жесткой ясности российской действительности. Сержант невольно расправил плечи, хрустнув хрящами. Ах, свобода действий! Ах, это волнение после приземления! Легкая радость мимолетных знакомств с людьми, которых больше никогда не увидишь, легкого трепа ни о чем, а еще слаще — после завершения трудов (о них всуе не будет помянуто) возбуждающая элегантность одежды прекрасной незнакомки… ваш профиль напоминает мне… лучше всего, когда это оказывается богатая американка лет тридцати пяти, путешествующая в одиночестве по Европе в поисках амурных приключений. Такие особенно бесстыжи и ненасытны в постели, словно бы истово пытаются восполнить лакуны в плотских утехах, которых они, бедняжки, всегда лишены в своей обыденной жизни… Это было похоже на сон.
Сон продолжился и после того, как Сержант сошел по трапу прямо к раздвинутым дверям подогнанного к авиалайнеру автобуса и утонул в сомнамбулической толпе гомонящих пассажиров в здании аэропорта. После стандартной процедуры проверки паспортов он проскользнул в мягко распахнутую пасть стеклянных дверей, провалился в ночь и тут же попал в силки таксистов, чинно предлагавших свои услуги.
Но прежде чем загрузиться в теплый уютный «мерседес» с усом радиоантенны на капоте, надо было завершить первую фазу операции. Сержант свернул к телефонным автоматам и сделал несколько звонков. Это было необходимо по плану: сначала звонки, потом такси, заселение в отель. А потом самое главное.
Он остался доволен своим немецким. Не забыл! Пока он говорил с нужными людьми по телефону, его баварский акцент оставался безупречным.
Итак, фаза вторая: такси, адрес отеля, сообщенный тем же чистым баварским, спринт от аэропорта к сияющему городу по идеально ровному автобану…
Опустив стекло и ощущая кожей лица приятное дуновение ветерка, Сержант со все возрастающим чувством приятного возбуждения разглядывал проносящиеся мимо кирхи с горящими в ночи шпилями, ярко подсвеченные монументы каким-то немецким знаменитостям, рекламные щиты и многоэтажные здания…
На место приехали довольно быстро. Таксист остановился на огромной площади возле небольшого каменного здания. Над входом горели буквы: «Отель «Континенталь». Первая остановка в его маршруте.