И сами себя они не воспринимают во всей цельности. Порой они сведены лишь к звуку голоса или к бледному изображению, которое ничуть не ясней отражения во взбаламученной луже. Порой черты на этом изображении искажены, но тем не менее люди узнают себя. Впрочем, разве можно требовать какой-то цельности, если даже и наяву человек ощущает лишь малую долю своего я. Слишком много мрака снаружи и внутри, и человеческое тело часто походит на разбросанное село среди ночи: тут нога, там рука, а где-то вдали голова, точно старый замок, по ступеням которого и в узких коридорах бродит беспокойный дух со свечой или без нее. Иногда это не один, а несколько духов сразу — одни разыскивают в подземельях скелеты, другие копаются в старом хламе на чердаке. И если один из духов случайно осветит усыпанные инеем ветки под окном — глазу покажется, будто он что-то видит; а другой зашуршит старой бумагой — уху почудится, что оно что-то слышит.
Василие Остоич, по прозванию «Селё» и «Качак», несколько мгновений чувствует под рубашкой свои ребра. Не теперешние, а те тонкие ребра, какие у него были в детстве, когда в них тыкался головой золотистый козленок. Самый прелестный козленок из всех, какие только появлялись на свете, отборный, его собственный, и было это почти двадцать лет тому назад. Он делил с ним каждый кусок, и козленок повсюду ходил за ним — через мост, по лестнице и в комнаты, а когда был голоден и хотел получить поесть, напоминал о себе тем, что почесывал свои рожки о его ребра. Взрослые смеялись при виде этой неразлучной пары почти одного роста и одобряли их дружбу. Приятели даже как-то походили друг на друга, казалось, что козленок обладает исключительными способностями, и маленький Васо надеялся научить козленка человеческой речи, чтобы потом тот, в свою очередь, растолковал ему язык животных. Таким образом, с помощью толмача мальчик рассчитывал узнать таинственные непонятные вещи, которые помогли бы обороняться от волков, призраков и чертей, от всего, что по ночам внезапно появляется и нападает.
Долгое время он считал, что люди сами виноваты в том, что не произошло чудо, которое он так готовил и так ждал. Вообразив, что им уже все известно, позабыв, что должно пройти много дней, прежде чем дети начинают говорить, люди не захотели ждать чуда, очень уж им не терпелось отведать мяса. И они зарезали козленка с умными глазами раньше, чем он успел научиться сидеть на стуле и успел показать свои таланты, покончили с ним до того, как мальчик проснулся; плача навзрыд, он глядел на окровавленную шкурку с золотистыми завитками и только тут понял, почему ему не позволяли спать вместе с козленком: козленок позвал бы его на помощь, и они не смогли бы его похитить. Мяса козленка он не ел, ему казалось это предательством, и прошло много времени, пока мальчик привык к отвратительной мясной пище — ему каждый раз чудилось, будто это мясо его козленка и что снова и снова свершается человеческая подлость.
Рука Момо Магича сдвинулась с его спины влево, и вместе с ней сдвинулся — изменился сон. На плече у Васо тяжелые стулья — ноша чувствительная. Гимназисты устраивают выпускной вечер, денег на билет у него нет, но его обещали пропустить бесплатно, если он разыщет и принесет десять стульев, на которые сядут зрители с билетами. Он разыскал только семь, и его, позабыв об остальных, пустили в зал. Давали «Подозрительную личность»[22], громовой хохот мешал ему понять, о чем идет речь. Наконец он понял — о шпионах. Как же так, удивился он, все ненавидят шпионов, каждому противно на них смотреть, над ними глумятся, а все равно шпионы не переводятся и, кажется, их становится все больше… Представление окончено, актеры снимают фуражки с гербами и поддельные усы. Объявляют, что начинается игра в почту, и вдруг вместо шуток принимаются читать нескладные и не совсем понятные слова. Длинный Джёкица Смук, знаменитый тем, что голыми руками ловит змей, носит их в карманах и дает им ползать у себя под рубахой, всегда жаждущий славы, все равно какой, подвизгивая от восторга и невпопад жестикулируя, читает: