И в эту секунду Николас совсем не похож на четырнадцатилетнего мальчика. Он похож на короля. Человек сглатывает и кланяется, и через несколько минут черный Роллс-Ройс медленно ползет сквозь море людей. Николас ведет брата к заднему сидению. Потом, когда дверь все еще открыта, он наклоняется и вытирает лицо Генри носовым платком.
- Мама будет так разочарована мной, - говорит Генри с душераздирающей икотой. Николас качает головой.
- Нет, Генри, никогда. - Он зачесывает назад волнистые светлые волосы Генри. - Я пойду пешком за нас обоих. Встретимся в соборе, и мы войдем вместе. - Он обхватывает ладонью его маленький подбородок и пытается улыбнуться. - С нами все будет в порядке, с тобой и со мной.
Генри шмыгает носом и изо всех сил старается кивнуть брату. Николас занимает свое место рядом с королевой и процессия продолжается. Когда я закрываю ноутбук, на сердце так тяжело, так грустно за них обоих. Генри был всего лишь маленьким мальчиком, а Николас Пембрук - несмотря на деньги и власть - не был таким уж другим в тот день. Не так уж отличался от меня. Просто ребенок, изо всех сил старающийся удержать от распада семью, которой не стало.
На следующий день после утренней суматохи я стою за кассой, открывая новую пачку четвертаков, когда низкий лиричный голос делает заказ.
- Большой кофе, пожалуйста. С молоком, без сахара.
Мои глаза поднимаются, встречаясь с серо-зеленым взглядом. И по моей коже проносится острый трепет, немедленный и неудержимый.
- Ты вернулся.
- В отличие от некоторых странных, но очень красивых людей, так уж вышло, что я люблю кофе.
На нем поношенные джинсы и черная рубашка. Бейсболка низко надвинута на лоб. По какой-то причине видеть его в кепке забавно. Полагаю, это так нормально, и смех переплетается с моими словами.
- Милая кепка.
Он поднимает кулак вверх.
- Вперед, «Янки».
- Ты действительно думаешь, что это сработает в качестве маскировки?
Он удивлен вопросом. Он оглядывает комнату - за столиками сидят только два посетителя, и ни один, кажется, его не замечает. Он пожимает плечами.
- Очки всегда срабатывали для Кларка Кента. - Сегодня к двум мужчинам, следовавшим за Николасом прошлым вечером, присоединился третий. Они сидят за столиком у двери, неприметные и небрежно одетые, но сама бдительность.
- Кто тебе сказал? Сама догадалась или... - он тычет пальцем в то место, где Элли вчера утром выплясывала праздничную джигу, - к этому имеет отношение вишневая бомбочка со Спанч Бобом на обуви?
- Моя сестра... Элли... да, она все рассказала. - Я думала, что теперь, когда я знаю, кто он, то буду чувствовать себя по-другому. Но это не совсем так. Если не считать укола смущения из-за того, что не узнала его сразу, глядя на него, я все еще испытываю те же чувства, что и вчера - горячее влечение, магнетическое очарование - не потому, что он принц, а потому, что он - это он. Великолепный, сексуальный, очаровательный. Николас платит наличными из кожаного бумажника, и я передаю ему кофе.
- Ты, должно быть, думаешь, что я совершенно невежественна.
- Ни капельки.
- Я должна сделать реверанс или что?
- Прошу, не надо. - А потом появляются ямочки. - Если у тебя нет желания делать это голой, то, прошу, никаких реверансов.
Он флиртует со мной. Это сладкий, скользящий, дразнящий танец, и самый забавный за долгое время, что я могу припомнить.
- Ты не похож на... - мой голос понижается до шепота, - принца.
Тогда он тоже шепчет.
- Возможно, это самое приятное, что мне когда-либо говорили. - Он кладет руку на стойку и наклоняется. - Теперь, когда ты знаешь, ты пересмотрела свое отношение к моему приглашению на ужин?
Бьюсь об заклад, такой парень, как он - гребаный член королевской семьи - привык к тому, что женщины падают к его ногам. Буквально. А я не привыкла к соблазнению или играм разума, но работая здесь все эти годы, что росла в городе, есть одна вещь, которую я знаю точно, когда дело доходит до мужчин. Веди себя спокойно.
- Почему? – смеюсь я. - Потому что ты владеешь страной? Это должно меня впечатлить?
- Это впечатляет большинство людей. - И танец продолжается.
- Думаю, я не большинство людей. - Его глаза сверкают, он улыбается.
- Очевидно, нет. - Он кивает головой в направлении столика в углу. - Ну, тогда я буду там на случай, если захочешь ко мне присоединиться.
- Это то, чем ты собираешься заниматься все утро? Сидеть здесь?
- Да, таков план.
- Разве у тебя нет... дел? Чего-то важного?
- Наверное.
- Тогда почему ты не занимаешься ими?
Он изучает мое лицо, его взгляд падает на мои губы, будто он не может оторвать глаз.
- Мне нравится смотреть на тебя.
Все внутри меня опускается, мир кружится. Николас небрежно подходит к своему столику, выглядя очень довольным собой.
Через несколько минут за прилавком Марти наклоняется ближе, его карие глаза дикие.
- Не оглядывайся, но у нас клиент-знаменитость. - Я начинаю поворачиваться, но он хватает меня. - Я сказал, не смотри! Это принц Николас, или меня зовут не Мартин МакФлай Гинзберг.
Думаю, мама Марти тоже была под кайфом, когда давала ему имя. Я успокаивающе кладу руки ему на плечи.
- Да, это он… он приходил вчера вечером и вчера утром.
Он визжит, как девочка-подросток, только что получившая водительские права.
- Как ты могла скрыть это от меня?!
Я вспоминаю «Криминальное чтиво» - его любимый фильм всех времен - и надеюсь, что он окажет достаточно мощный эффект, чтобы Марти не сошел с ума.
- Успокойся, сука. Не придавай этому особое значение.
- Успокойся, сука? Ты не знаешь, о чем просишь! Фотография этого парня висела у меня на стене много лет. Я всегда надеялся, что он тайно играет за мою команду.
Я быстро оглядываюсь через плечо, чтобы посмотреть, смотрит ли Николас.
Смотрит. И машет рукой.
Потом поворачиваюсь к Марти.
- Думаю, я могу с уверенностью сказать, что нет.
Он вздыхает.
- Это объясняет, почему он пялится на твою задницу, как кошка на лазерный луч. - Он качает головой. - История моей жизни - все классные парни натуралы или женаты.
ГЛАВА 6
Николас
Наблюдать, как двигаться Оливия Хэммонд - своего рода извращенное удовольствие. С одной стороны, мучительно-дразнящее покачивание ее стройных бедер, когда она скользит от стола к столу, восхитительное предложение ее задницы, когда она наклоняется, чтобы взять тарелку, просто ждущее, чтобы ее пощипывали, разминали и поклонялись. Но в том, как ее розовые губы скользят в приветливой улыбке, в сладкой гармонии ее голоса, в ощущении этих экзотических темно-синих глаз, когда они возвращаются ко мне снова и снова - есть и назревающее чувство удовольствия. Делаю вид, что читаю газету - по крайней мере, стараюсь быть вежливым, - но большую часть времени смотрю. Открыто. Черт, грубо. Мой преподаватель по этикету переворачивается в гробу. И еще, я просто не могу быть не обеспокоен тем, что мне не наплевать. Я хочу Оливию. В своей постели, на своем члене, на своем лице. И я хочу, чтобы она это знала.
Вы можете узнать кое-что о людях, наблюдая за ними. Оливия Хэммонд трудолюбива. Это видно по тому, как она потирает шею и выгибает спину: она устала, но продолжает работать. Оливия дружелюбна, это становится ясно, когда она подходит к сотрудникам моей службы безопасности и представляется. Я усмехаюсь, когда парни неуклюже называют свои имена - Логан, Томми, и Джеймс - потому что они не привыкли быть в центре внимания; это противоречит их должностной инструкции. Но тут Томми подмигивает ей, и мой смешок обрывается. Наглый ублюдок - мне придется приглядывать за ним. Оливия добрая. Это очевидно, когда она делится рецептами со своей соседкой, миссис Макгиллакатти, а затем уклоняется, когда пожилая женщина настаивает на оплате. И Оливия доверчива - слишком доверчива. Замечаю это, когда у нее возникают разногласия с неприятной, хорошо одетой клиенткой, которая сделала заказ, кажется, на пятьдесят пирогов для вечеринки, которую она отменила из-за непогоды. Хотя Оливия спорит, что уже вложила деньги на покупку ингредиентов - уже сделала тридцать из пятидесяти пирогов - женщина усмехается, что без контракта это проблема Оливии, а не ее.