- Совершенно верно! Знаешь, я слышала, что он в городе, - она указывает на Николаса, —и ты вполне можешь быть им!
- Знаю! Я постоянно ему говорю, что мы должны переехать в Вегас - он мог бы получить работу в качестве пародиста - но он меня не слушает. - Я трясу руку Николаса. – Детка, изобрази акцент.
С нежным взглядом он говорит своим обычным голосом.
- У меня нет акцента... детка.
Я громко смеюсь, а женщина позади нас сходит с ума.
- О, Божечкиии, это безумие!
- Правда ведь? - я вздыхаю. - Если мне повезет, может, я обнаружу, что он какой-то давно потерянный родственник.
Справа открывается касса, и я направляюсь к ней, бросая женщине:
- Оторвитесь.
- Хорошенько выпейте, - отвечает она.
Николас обнимает меня за плечи своей сильной рукой, и я наклоняюсь, прижимаясь носом к его футболке, вдыхая его удивительный аромат. Затем смотрю на него.
- Видишь, я же тебе говорила.
Он целует меня в губы, покусывая так, что я стону.
- Ты чертов гений.
- Бываю моментами.
После выпивки - по паре пива из красных стаканчиков - мы гуляем по траве, пока не находим идеальное место.
- И что теперь? - спрашивает мой думаю-он-мог-быть-моим парень.
- Ты когда-нибудь пил дешевое пиво, слушал хорошую музыку и целовался весь день под теплым солнышком на покрывале на поляне, окруженный парой сотен людей?
- Никогда не имел такого удовольствия.
Я поднимаю вверх стакан.
- Сегодня будешь.
Николас
Мы с Оливией, спотыкаясь, проходим через вращающуюся дверь в вестибюль «Плазы», держась за руки, украдкой целуемся и хихикаем, как два похотливых подростка, прогуливающих занятия ради быстрого секса в чулане для метел.
Лежа с ней на покрывале весь день, долго и медленно целуя ее, не заботясь о том, кто на нас смотрит - потому что никто и не смотрел - заставило меня отчаянно нуждаться в ней. И сильно. Господи, так сильно, что если в нашу сторону повернутся головы или камеры телефонов, мне плевать. Все, что меня волнует - это мой член, вжавшийся в джинсы, большой, горячий и изнывающий.
Ожидание. Было ли когда-нибудь слово более сладкое? Мне никогда не приходилось ждать - не этого. Я понятия не имел, что нагнетание, часы шипящего, дразнящего отсроченного удовлетворения, может быть таким пьянящим афродизиаком. Моя кровь кипит, а глаза Оливии сверкают-от страсти, игривости и голода.
Мы входим в лифт, и в тот момент, когда двери за нами закрываются, я приподнимаю ее, прижимаю к стене и опустошаю ее рот - глубже, чем раньше. Она стонет вокруг моего языка, когда я трусь о нее, наслаждаясь давлением, которое не принесет никакого облегчения. Но оно прекрасно - даже волнующе - потому что я знаю, что скоро она будет обнажена и распростерта на моей кровати, и я смогу снова и снова входить в ее тесноту, пока мы оба не устанем. Или не развалим эту чертову кровать - смотря что случится раньше.
Пока лифт поднимается, я отклоняюсь назад и смотрю вниз, наблюдая, как моя обтянутая джинсами промежность намеренно упирается в ее разгоряченное средоточие. Мой член изящно скользит прямо туда - к ее мягкой, сладкой плоти, скрытой под тонкой тканью ее черных хлопчатобумажных леггинсов. Но я чувствую ее. И это чувство грандиозно.
Впившись ногтями мне в затылок, Оливия приподнимается, прижимаясь губами к моей челюсти и царапая зубами щетину.
- Я хочу, чтобы ты оттрахал меня везде, Николас, - задыхается она. - Кончил куда угодно. Между ног, на груди, в рот, в горло... о, это будет так хорошо. Везде, Николас.
- Черт, да, - шиплю я, с каждым словом чувствуя себя еще безумнее. Надо отметить, дешевое пиво делает Оливию дикой. Следует пополнить запасы.
Со звоном, лифт в пентхаус открывается. Дом, милый дом.
Оливия кладет свои лодыжки мне на поясницу, и я несу ее, поглаживая и разминая эту аппетитную задницу, через фойе, направляясь в спальню.
Мое путешествие прерывается в гостиной - главой моей службы безопасности, ожидающим на диване, прямым, как сердитая доска, и хмурым. И вдруг я чувствую себя не просто подростком - я чувствую себя подростком, которого поймали, когда он пробирался после комендантского часа, воняя сексом, куревом и алкоголем.
- Итак... вы вернулись? - Логан встает.
- Э... да. Это было грандиозное шоу, - говорю я ему. - Никаких инцидентов не произошло; казалось, никто меня не узнавал.
Он вскидывает руки, подражая сытой по горло матери. И говорит так же.
- Вы могли бы и позвонить! Я провел здесь весь день - наполовину сошел с ума от беспокойства.
И я знаю, что это грубо, но удивительный день и уверенность в том, что скоро я буду по самые яйца в Оливии, делают меня слишком счастливым, чтобы волноваться. Я смеюсь.