Волосы на его лице щекочут мне подбородок, губы касаются раковины моего уха.
— Скоро увидимся, маленькая воровка.
Он отпускает меня, и я отшатываюсь от него, мои глаза широко раскрыты, а сердце бешено колотится в груди. С трудом сглатывая, я захлопываю рот и разворачиваюсь на пятках, затем заползаю на заднее сиденье такси и уменьшаюсь примерно до трех дюймов в высоту. Такси выезжает с подъездной дорожки и мчится по шоссе. На протяжении часовой поездки я несколько раз выглядываю в заднее окно и замечаю Лиама, который следует за нами на своем мотоцикле.
Миллион мыслей проносятся у меня в голове. Но одна, которая, кажется, застряла, так это то, что даже когда ей предоставилась прекрасная возможность забрать его часы обратно, они все еще безвольно свисают с моей руки. Обычно я не ношу то, что сняла, но по какой-то дурацкой причине решила их примерить.
А потом я просто так и не сняла их.
Девять
Алора
С особой тщательностью нанося макияж, я надеваю свой вечерний наряд. Это платье с запахом королевского синего цвета, доходящее до середины бедра. Спинка сплошь кружевная, вырезанная в форме бабочки, ее крылья простираются на ширину моих плеч и завязываются по бокам на талии. Парик надевается последним, и я стою перед зеркалом, уставившись на себя, мои руки немного дрожат, а сердцебиение учащается.
У меня всегда были безупречные инстинкты, которые я, должно быть, унаследовала от своего отца, потому что я определенно не унаследовала их от своей матери. Она была умной, но слишком мягкой и заботливой. Всегда видела в людях лучшее, даже когда в них не было ни грамма хорошего. Ее наивность привела ее к Чарльзу, и его отвратительное поведение привело к ее депрессии и, в конечном счете, к ее кончине.
Но инстинкты, на которые я опиралась, сегодня работают на полную мощность. Должно произойти что-то плохое. Я чувствую это нутром. И поскольку история имеет тенденцию повторяться, я знаю, что пребывание дома ее не предотвратит. Так или иначе, неприятности надвигаются на меня. От них никуда не деться. Так что вместо того, чтобы съеживаться и прятаться в своей квартире, я возвращаюсь в Загробную Жизнь, чтобы попытать счастья еще на одну ночь.
Может быть, Лиам будет там.
Я прерывисто выдыхаю и вешаю сумочку на плечо, внутренне отчитывая себя за то, что подумала о своем сталкере в такой момент.
— Ты справишься, Эл. Подбородок выше. Плечи расправь. Ум сосредоточен.
Я совершаю двадцатиминутный поход в клуб, мои ноги уже ноют в пятках, обещая ночь дискомфорта. Когда я прохожу через главный вход и оглядываюсь по сторонам, меня охватывает странное ощущение шипения. Сегодня вечером в клубе необычно много народу. Мужчины в костюмах занимают каждую кабинку, столик и табурет у бара. Несколько человек стоят, сгрудившись в темных углах с напитками в руках, их взгляды перебегают с одной пары сисек на другую. Если бы я не знала ничего лучше, я бы сказала, что, похоже, здесь происходит какое-то особенное событие. Но это не тот случай, потому что Роуз упомянула бы мне об этом раньше, когда я сказала ей, что собираюсь заскочить куда-нибудь выпить.
В затылке у меня покалывает, миллион булавок и иголок протыкают нервные окончания. Нахлынуло ощущение, что за мной наблюдают, и я чуть не развернулась и не вышла обратно.
— Ты, — грубый голос пугает меня, и я оборачиваюсь, чтобы обнаружить, что Стэн прячется за моей спиной, скрестив руки на груди и осуждающе глядя на меня поверх переносицы своего широкого носа.
— Да, — выпаливаю я, несмотря на то, что я, блядь, здесь не работаю, и эта большая фрикаделька это знает.
Но меня это устраивает, потому что в последний раз, когда он вызвал меня, я оказалась в Комнате с Шампанским с Лиамом и забрала оттуда пачку наличных и Ролекс. Ролекс, который я благоразумно решила оставить сегодня вечером дома, надежно спрятанный под половицей вместе с остальными моими немногочисленными ценностями.
— Пошли.
— Куда?
— Комната с шампанским.
Я сдерживаю свои нервы и крепко сжимаю ремешок сумочки, следуя за Стэном через гостиную и дальше по коридору в Комнату с шампанским. Мои каблуки бесшумно утопают в плюшевом ковре, как и прошлой ночью, и с каждым моим шагом тревога, смешанная с адреналином, поднимающимся в моей груди, густеет, как сок зимой.
Дверь в комнату с Шампанским распахивается, и я, собравшись с духом, переступаю порог. Здесь темнее, чем я помню, комната залита черным светом, который высвечивает каждый цвет и пятнышко белого. Стальная плита со щелчком захлопывается за мной, и я смотрю на мужчину, развалившегося на диване, и меня охватывает новое чувство неловкости.
Только это не Лиам.
— Добрый вечер, — приветствует меня незнакомец, его глаза медленно скользят по моему телу, как будто он оценивает мою ценность.
Полагаю, в некотором смысле именно это он и делает. Прикидывает, стою ли я того, чтобы он потратил на меня сегодняшний вечер.
Знакомство пронзает меня до глубины души, и я ловлю себя на мысли, что задаюсь вопросом, где я видела этого человека раньше.
— Привет, — отвечаю я хрипло, мое горло внезапно сжимается, а во рту пересохло. Инстинктивно я бросаю взгляд на его запястье. Часов нет. Черт возьми.
Я проглатываю свое беспокойство, как большую таблетку, и выпрямляюсь, изображая уверенность, которой на самом деле не существует. Его окружает жуткая аура, чернильная тьма, которая подкрадывается ко мне, просачивается под кожу и пробирает меня до костей. Этот человек — воплощение тьмы. И не в том сексуальном смысле. Больше похоже на то, что он страшный монстр, прячущийся под кроватью, и я собираюсь спустить ноги на пол, предлагая себя ему, чтобы он вонзил в меня свои когти и затащил под воду, где он разорвет меня на части своими острыми, как бритва, зубами.
Он встает и направляется к столу, на котором выстроились в ряд ликеры и стоят два хрустальных бокала, готовых к употреблению. Он наливает два напитка и предлагает один мне.
Но я не принимаю напитки, которые наливают незнакомые мужчины. Особенно таких, как этот.
— Вы не возражаете, если я налью себе? — вежливо спрашиваю я, натягивая улыбку и хлопая ресницами.
Что-то похожее на раздражение мелькает в глубине его угольных глаз, и я понимаю, что оскорбила его. Но я разбираюсь в улицах и не позволю использовать себя в чужих интересах. Он одобрительно кивает, и я неторопливо подхожу к столу, чтобы налить себе на палец из той же бутылки, из которой он наливал себе напиток, на всякий случай.