Я сглатываю. Тяжело. Потому что да, я промокла.
— Нет. Ты хладнокровный убийца, — напоминаю я ему, воздерживаясь от признания правды, которую я не готова раскрыть. Что я в замешательстве. Что каждая частичка меня хочет доверять ему. Что он заставляет меня чувствовать то, чего я никогда не чувствовала. — Ты психопат.
Он делает паузу в раздумье.
— Психопат.
Я киваю.
— Да. Я думаю, что судья именно так это и воспримет.
Большой шершавый палец проникает под тонкий слой ткани, отделяющий мою пульсирующую киску от него, и у меня перехватывает дыхание, а сердце подскакивает к горлу. Ко мне так давно никто не прикасался, что я стала чрезмерно чувствительной, мое тело практически гудит от адреналина. Мои ноги угрожают подогнуться, но Лиам обхватывает меня рукой за талию и удерживает в вертикальном положении. Я прижимаюсь щекой к прохладной гипсокартонной стене, мои ладони распластаны по обе стороны от головы, но холодная поверхность никак не помогает утихомирить бушующий ад, разрывающий меня на части.
Я ахаю, когда тот же палец скользит вверх по моему шву, собирая мои соки и обводя клитор. Я морщу нос при мысли о том, что кровь на руках Лиама смешивается с моим возбуждением, мысленно ругая себя за то, что позволила этому случиться, но радуясь извращенному чувству безопасности, которое дает мне Лиам.
— Еще раз назовешь меня хладнокровным убийцей, маленькая воровка, и я не буду с тобой так нежен.
— Ты сказал, что не представляешь для меня угрозы. Что ты не причинишь мне вреда, — я выпаливаю, напоминая ему о его обещании, когда он последовал за мной к Джимми.
Его рука замирает, когда его нос касается мягкой плоти под моим ухом, прежде чем высовывается язык. Я дрожу, когда он облизывает мою ключицу по всей длине горла, пробуя меня на вкус. Наслаждаясь мной. Дрожь пробирает мое тело, и воздух в моей уютной квартире становится удушающе горячим.
— Я не причиню тебе вреда, Алора. Но я сожру тебя.
— Ты не можешь заполучить меня.
Его пальцы снова начинают работать, кружа и потирая в мучительно медленном темпе, дразня меня, пока мои бедра не начинают раскачиваться против моей собственной воли.
— Да, я мог бы. Прямо здесь, если бы захотел.
Его угроза кажется пустой, и я молюсь богу, в существовании которого я не уверена, чтобы я пережила это.
— Но меня интересует то, чего ты хочешь, — шепчет он мне на ухо.
Мои глаза распахиваются. Чего я хочу. Я ухватываюсь за эту возможность.
— Я хочу знать, кто ты такой и почему следил за мной.
Его пальцы снова замирают.
— И это все?
Я качаю головой и прикусываю нижнюю губу, чтобы не застонать.
— Нет. У меня есть вопросы. Много. И я хочу получить ответы до того, как появятся копы и заберут тебя.
— Копы не придут за мной, милая.
— Откуда ты это знаешь?
Его пальцы двигаются, он ускоряет темп и усиливает давление. Мои ноги становятся ватными, а в горле застревает целый оркестр сексуальных звуков.
— Потому что не осталось никаких улик, которые они могли бы найти. Следующий вопрос.
Я прерывисто выдыхаю. Должно быть, он замечает, что я расслабляюсь в нем, потому что опускает палец ниже и медленно вводит его в меня. Это вторжение заставляет напрячься каждый мускул в моем теле.
— Я сказал, следующий вопрос.
— Что... Как твоя фамилия? — спрашиваю я.
— Дэвис, — говорит он мне без колебаний, выводя палец почти до конца, прежде чем снова войти.
Я чувствую, что становлюсь все более влажной с каждой проходящей мучительной секундой.
— Ты убивал раньше.
Это скорее утверждение, чем вопрос, но он все равно отвечает.
— Много раз.
— Почему?
— Потому что это моя работа, Алора. Это то, чему меня учили.
Он продолжает погружать свой палец глубоко в мою киску, в то время как его большой палец начинает свои мучительные манипуляции с моим клитором.
— Ах, — выдыхаю я, вызывая глубокое рычание у своей шеи, которое сводит меня с ума. — Ты убийца, — думаю я, покачивая бедрами в такт руке Лиама.
— Я наемник, — поясняет он. — Часть специализированной команды, которая уничтожает организованные преступные группировки.
Он выскальзывает из меня, затем добавляет второй палец, растягивая меня и заставляя мои ноги дрожать от желания.
— Ты хотела бы узнать что-нибудь еще, прежде чем я позволю тебе кончить?
Команда, которая уничтожает организованные преступные группировки. Он легко мог солгать, уловка, чтобы заслужить мое доверие.
— Неужели… О боже… Ты знаешь, кем был человек, которого ты убил?
Он снова делает паузу. Боже! Эта остановка убьет меня раньше, чем у Лиама появится шанс.
— Илья Петров, — говорит он с отвращением. — Торговец людьми.
— Илья, — тихо повторяю я, его имя кажется мне знакомым.
Но как только последний слог слетает с моих губ, грубая рука обхватывает мое горло, сдавливая так, что воздух не может пройти.
Я реагирую, отклоняясь назад и хватаясь за сильное предплечье, впиваясь ногтями, пока они не оставляют полумесяцы на его коже.
— Никогда больше не произноси имени другого мужчины, пока мои пальцы погружаются в твою тугую маленькую киску. Ты меня слышишь?
Я быстро, отчаянно киваю.
— Хорошо, — рычит он, ослабляя хватку, чтобы я могла дышать, но не убирает руку с моего горла.
Вместо этого он вытаскивает из меня пальцы и разворачивает меня, грубо прижимая к стене и прижимая к месту одним твердым бедром между моих ног. Его рука снова обхватывает мое горло, его большой палец скользит под моей челюстью и откидывает мою голову назад, так что я смотрю на него снизу вверх. Его шрам сильно сжат, брови нахмурены, а в глазах пляшет опасность.
Он приближает свои губы на дюйм к моим, и мое сердце колотится так сильно, что я уверена, оно вот-вот выскочит из моего тела.
Я пытаюсь замедлить дыхание, когда Лиам подносит свои окровавленные пальцы — теперь блестящие от моего возбуждения — к моему рту. Он похотливо размазывает смесь по моей нижней губе, затем засовывает влажные пальцы в рот, небрежно облизывая их дочиста.
Определенно психопат.
Этот акт такой первобытный и волнующий. Но он заставляет что-то темное и порочное разворачиваться внутри меня. Я не должна наслаждаться видом того, как он слизывает кровь другого мужчины и мои соки со своих пальцев. Но я наслаждаюсь.
Больной, больной, больной.
Он отступает, унося с собой свои умелые пальцы и горячий рот, в то время как я остаюсь прижатой к стене, тяжело дыша, как будто только что пробежала гребаный Бостонский марафон.
Он быстро отодвигает все шесть засовов, так что моя дверь надежно заперта, затем возвращается ко мне. Я пытаюсь заговорить, сказать что-нибудь что угодно, — но все, что выходит, — это неровные вдохи из глубины моих легких.
— Еще вопросы, маленькая воровка? Или ты удовлетворена?
Меня так и подмывает сказать ему, что я далеко не удовлетворена, поскольку он не закончил начатое. Но я передумываю и крепко сжимаю челюсть.