— Ты веришь, что я не причиню тебе вреда?
У меня открывается рот.
Не делай этого, Эл. Не признавайся, что доверяешь сумасшедшему.
— Да.
Это официально. Ты идиотка.
— Тогда ладно. Иди прими душ и собери все, что тебе нужно. Ты идешь со мной.
Лиам где-то там, терпеливо ждет меня. Как ни странно, я чувствую себя в безопасности, когда он бродит по моей квартире, как призрак, со сжатыми кулаками и тяжелыми шагами, пока я смываю со своего тела остатки ночного кошмара. Закрыв глаза, я повторяю это имя в своей голове, как какую-то мантру.
Илья Петров.
Почему я не могу точно определить, где я слышала это имя раньше? После того, как он сказал мне, что я у него что-то украла, я узнала в нем одного из своих меченых, но вспомнила, что он также был одним из немногих мужчин, которых я обманула, которые на самом деле никогда не называли мне имени. Так что я, должно быть, слышала это где-то в другом месте.
Вся ситуация тяжелым грузом давит мне на грудь, и я чувствую, как трещу под давлением. Я втягиваю воздух и вздергиваю подбородок.
Плач — это для младенцев. А не для взрослых женщин.
Но слезы все равно текут. И пока Лиам где-то там, а я заперта здесь, я позволяю себе один короткий момент слабости, чтобы выпустить все наружу. Это то, чем я овладела за последние пару лет. Но после того, как я притворилась сильным, когда все, чего я действительно хотела, — это рассыпаться в прах, я, наконец, открыла шлюзы и позволила эмоциям, которые я сдерживала, вырваться наружу. Лучше покончить с этим в уединении моей собственной ванной, чем стать уязвимой перед мужчиной. Никому не нужно видеть это дерьмо. И уж точно я не хочу жалости, которая приходит к печальной, сломленной женщине.
Я понимаю, что, должно быть, именно это чувствовала моя мать все эти годы. Вот почему она каждую ночь напивалась, чтобы уснуть. Но как бы я ни пыталась бросить вызов законам природы с тех пор, как она умерла, я шла по ее стопам. Единственное отличие... она была мягкой и милой и позволила этому сломать ее. Она была хрупкой.
Ты — не она.
Поджав дрожащие губы, я решаю, что момент моей слабости миновал, и брызгаю немного шампуня на руку. Я намыливаю волосы и использую мыльные пузыри, чтобы смыть засохшую кровь с тела и лица, наблюдая, как розоватая вода стекает в канализацию у моих ног, исчезая, как будто ее никогда и не было.
Красные брызги вспыхивают у меня под веками, и я моргаю, прогоняя воспоминание. Кровь, которую Лиам пролил за меня — его раскаленная добела ярость, которая была настолько грубой и осязаемой, что я могла почувствовать это даже сквозь дымку от удара по затылку. И то, как он прикасался ко мне, словно я была самым нежным существом в мире. Пока я не пробормотала имя другого мужчины, и это было похоже на щелчок выключателя. Он стал таким чрезмерно собственническим и ревнивым. И это было... приятно.
Я всегда была крепким орешком, в каком-то смысле непокорным и смелым. И хотя я просыпаюсь и намазываю лицо косметикой, ношу откровенную одежду и каблуки такие высокие, что могла бы выступать в цирке, я не совсем девчушка. Это все костюм, тщательно созданный для того, чтобы мужчины теряли бдительность в моем присутствии. Потому что, если я чему-то и научилась за эти годы, так это тому, что мужчины часто избегают таких женщин, как я. Из тех женщин, которые сами могут починить свои машины и починить протекающие раковины. Из тех, которым на самом деле ни в чем не нужен мужчина, кроме нескольких его лучших заходов.
Но та женская сторона меня, которой всегда не хватало, кажется, проявляется, когда я рядом с Лиамом. Он настоящий мужчина. И за то короткое время, что я знаю его, он позволил мне быть такой, какая я есть, сырой, нефильтрованной и немного жесткой, но при этом почему-то заставляет меня чувствовать себя такой изящной. Как будто его мужская энергия пробуждает мою женскую энергию. Это нервирует. На самом деле волнует. Но это кажется естественным самым странным образом.
Когда вода становится прозрачной, я выхожу из душа, вздрагивая, когда мои босые ноги касаются холодного пола. Я беру с полки чистое полотенце и вытираюсь, затем заворачиваю им волосы на макушке. Когда мой взгляд падает на треснувшее зеркало над туалетным столиком, я замираю и смотрю на себя в ответ.
Моя скула в синяках и распухла от полученной мной пощечины наотмашь. Мое лицо призрачно-бледное, а глаза выглядят ввалившимися. Дело не в том, что я похудела. Дело в том, что я выгляжу… измученной. Полагаю, в каком-то смысле так оно и есть.
Я позволяю своему взгляду свободно блуждать по своему телу, останавливаясь, когда вижу синяки в форме отпечатков пальцев на бедре. Напоминание. Замечательно. Но синяки заживают. И, за исключением нескольких шишек и ноющих мышц, я совершенно невредима.
Спасибо Лиаму.
Раздается тихий стук в дверь, и я кричу:
— Минутку, — торопливо одеваясь, натягивая спортивные штаны и снимая полотенце с волос, чтобы натянуть через голову майку.
Мне не нужен лифчик, потому что гравитация еще не лишила мои сиськи их упругости. И не то чтобы они были большими в любом случае. Я утруждаю себя пристегиванием этих малышей только тогда, когда выхожу на публику. В остальном они свободные агенты и могут делать все, что им заблагорассудится.
Я снова заворачиваю волосы в полотенце и, открыв дверь, вижу Лиама, прислонившегося к косяку, со скрещенными руками и суровым выражением лица. Шрам, пересекающий его бровь, смотрит на меня в ответ, и мне приходит в голову, что я абсолютно ничего не знаю об этом человеке, кроме того факта, что он является частью команды наемников, которые борются с организованной преступностью. Если, конечно, все это не большая, жирная ложь.
— Мой босс созвал совещание. Мы направляемся в штаб.
Я кривлю рот в ухмылке и покачиваю бедром.
— ШТАБ. Вау. Звучит официально. Думаешь, он разозлился из-за твоего выдвижения за Майкла Мейерса?
Его челюсть раздраженно сжимается, когда его волчьи глаза блуждают по моему телу, окутывая меня своим жаром. У меня, конечно, бывали дни и получше, но то, как вспыхивают его радужки, заставляет меня чувствовать себя королевой конкурса, собирающейся принять корону.
Он пропускает мимо ушей мой комментарий.
— Тебе нужно что-нибудь съесть. Когда мы закончим в штабе, ты сможешь отдохнуть.
Мои брови взлетают к линии роста волос.
— Я ничего не буду предпринимать, пока ты не ответишь на еще несколько моих вопросов. На этот раз, не прикасаясь ко мне.
Его хмурый взгляд усиливается.
— Хорошо, — неохотно соглашается он, затем отступает назад, чтобы я могла пройти мимо него в свою гостиную.
Я плюхаюсь на диван и откидываю голову назад, вглядываясь в него, стоящего прямо, как шомпол, в другом конце комнаты.
— Не хочешь сначала принять душ? — спрашиваю я, наконец-то проявляя гостеприимство, хотя у меня действительно нет на это сил.
— Значит, ты снова хочешь убежать?
Я закатываю глаза.
— Я не собираюсь убегать. Ты уже доказал, что это бессмысленно.