Как бы мне ни хотелось сбежать, я не могу. В игру вступает слишком много факторов. Мои руки буквально связаны. Я понятия не имею, где я и где выходы. А Иван упирается пистолетом мне в спину, подталкивая меня вперед.
Я отказываюсь быть дрожащим месивом, потому что подозреваю, что именно этого хочет мой похититель. Я не собираюсь позволять ему получить удовлетворение, даже несмотря на то, что мои внутренности вибрируют от страха перед тем, что должно произойти.
Я шиплю, когда он упирается пистолетом мне в позвоночник и еще раз резко толкает меня вперед. Если я переживу это, что, как я уже поняла, крайне маловероятно, я собираюсь вырвать крошечный член этого парня из его тела и засунуть его в его гребаное горло. Потом я собираюсь найти Чарльза и сделать то же самое с ним.
В конце коридора мы поворачиваем направо, и перед нами открывается стальная двойная дверь. Ручки соединены цепью, а концы закреплены большим висячим замком. Иван прижимает меня к стене рядом с дверьми.
— Шевельнись, и я пристрелю тебя, — угрожает он, направляя пистолет мне в лицо.
Он достает ключ из кармана, и я смотрю на пистолет в его руке, пока он возится с замком. Оглядываясь по сторонам, я не вижу других выходов. Бежать некуда, кроме как туда, откуда мы только что пришли.
Когда замок наконец щелкает, он разматывает цепочку с ручек и отбрасывает ее в сторону.
Я свирепо смотрю на него, прислоняясь к прохладной стене позади меня, мое тело истощено, а ноги угрожают подогнуться. Еще одна струйка крови стекает по моей ладони, и я вспоминаю о своем глупом плане оставить улики. Я знаю, Лиам вряд ли найдет то, что я оставляю, но я должна попытаться.
Размазывая кровь с ладони по пальцам, я по-прежнему прижимаюсь спиной к стене, так что мое тело загораживает Ивану вид на мои руки. Я размазываю свою кровь по стене, оставляя письменное сообщение. Я стараюсь дышать спокойно, а выражение лица ничего не выражать, чтобы у Ивана не возникло подозрений. Сейчас он разговаривает по мобильному телефону, выкрикивая что-то по-русски. Судя по цвету его шеи и лица, я бы сказал, что он зол.
Он смотрит на меня, а я продолжаю работать руками.
Его губы кривятся, обнажая желтые зубы, но он возвращается к своему телефонному разговору. Когда он заканчивает орать на того, кто был на другом конце провода, он хватает меня за бицепс и тащит наружу, на слепящий свет. Я вздрагиваю от резких лучей высокого солнца. Когда мои зрачки, наконец, привыкают, я осматриваюсь.
Кроме ожидающего меня седана, к которому Иван подталкивает меня, нет ничего, кроме полей и асфальта. Негде спрятаться, если я брошусь бежать.
Иван снова толкает меня вперед, его пистолет упирается мне в спину, пока мы пересекаем заброшенную парковку.
Спотыкаясь прямо перед тем, как мы подходим к машине, я снимаю ботинок, оставляя его на тротуаре. Я почти ожидаю, что Иван подберет его и принесет с нами, но он этого не делает. Вместо этого он переступает через нее.
— Продолжай двигаться, — ворчит он.
Я делаю, как было велено, и с каждым моим шагом одна босая подошва обжигается о горячий тротуар. Но когда багажник машины открывается и он жестом приглашает меня залезать внутрь, меня снова охватывает паника.
— Ни за что. Я не поеду в багажнике. — Я качаю головой и свирепо смотрю на него.
— Залезай, — рычит он, и я снова качаю головой.
— Ни единого гребаного шанса.
Он закатывает глаза, как будто я капризный ребенок, закативший истерику, затем хватает меня и силой заталкивает внутрь. Я вскрикиваю от боли, когда грубо приземляюсь на спину, мои руки все еще связаны за спиной, а путы впиваются в мою плоть.
Желание ударить его копытом по яйцам сильно, но это только разозлит его еще больше. И поскольку оружие у него...
— Куда вы меня ведете? — Я кричу, изо рта у меня летит слюна, пока я пытаюсь высвободить связанные запястья и дать рукам хоть какое-то облегчение.
Но багажник захлопывается, погружая меня в кромешную тьму. И вот тогда я начинаю учащенно дышать, горькая доза реальности врывается в мою кровь. Я кричу, брыкаюсь и брыкаюсь о покрытые ковром стенки багажника, ужас подступает к моему горлу и перекрывает доступ воздуха.
Когда двигатель заводится и машина трогается с места, я зажмуриваюсь, слезы текут по моему лицу. Здесь жарче, чем в аду, и температура моего тела быстро повышается. Я продолжаю глотать рвоту, подступающую к горлу, и мой желудок сводит от осознания того, что это конец жизни, какой я ее знаю.
Мои мысли возвращаются к моей матери и ее последним мгновениям. Отчет коронера подтвердил, что она покончила с собой. Но теперь я знаю, что это неправда. Она была убита человеком, который поклялся любить ее вечно. Чтобы защитить ее. Знала ли она, что это произойдет? Или она умерла под ложным предлогом, что когда-нибудь сможет сбежать от него?
Когда до меня доходит, что я, вероятно, никогда не узнаю всей правды, я издаю пронзительный крик, когда все мыслимые эмоции пронзают меня. Вина. Страх. Ярость. Печаль.
Мне так жаль, мама. Мне чертовски жаль.
Тридцать два
Лиам
Даркнесс поглотил меня. С каждой секундой моя надежда найти Алору тает.
— Они поменялись машинами, — говорит мне Слоан с пассажирского сиденья моего грузовика.
Белый жар разливается по моему телу, разжигая каждую больную фантазию, бушующую в моем сознании. Того, кто забрал у меня мою девушку, ждет грубое, блядь, пробуждение. Звуки хруста костей. Леденящие кровь крики. Тревожный всасывающий звук, который будет издавать мой клинок, входя в их тела и выходя из них, снова и снова.
— Где?
— Восточная сторона. — Губы Слоан кривятся в ухмылке, и она недоверчиво качает головой, поворачивая экран своего ноутбука ко мне. Я пристально смотрю на монитор, и мой желудок сжимается, то, что осталось от моего сердца, рассыпается, как сухая грязь.
Обмякшее тело Алоры перекинуто через плечо незнакомого мужчины, ее голова безвольно покачивается.
Пока не происходит это.
Она поднимает свое разбитое лицо вверх и смотрит прямо в камеру, как будто знает, что я буду прямо здесь, глядя на нее в ответ. Ее глаза полны отчаяния, и это только разжигает во мне пламенную ярость.
Я здесь, маленькая воровка. И я иду за тобой.
— Твоя девушка умна. Она оставляет нам подсказки, — щебечет Слоан, прежде чем вернуться к поискам. — Но я потеряла машину сразу за городом, на последнем светофоре. Здесь. — Она вводит перекресток в навигатор на моей приборной панели, и я указываю последнее известное местоположение, до которого Слоан выследила Алору, сжимая руль так сильно, что у меня болят руки.
Ноутбук Слоан выдает входящее сообщение, и я бросаю на нее взгляд. Она ухмыляется, глядя на экран, и мне хочется ударить кулаком по чертовой приборной панели. Она смотрит на меня с этой дерьмовой ухмылкой.
— Скажи мне, что любишь меня, — язвительно замечает она.