Я слышу, как Иван кричит: — Остановите ее! — как раз в тот момент, когда я заворачиваю за угол бара.
Кажется, что все, что происходит дальше, происходит в замедленной съемке. Двойные стальные двери главного входа распахиваются, резкий солнечный свет бьет по сетчатке и ослепляет меня. Позади меня раздается какое-то шарканье, затем что-то большое и твердое врезается в меня, и я отлетаю в сторону, пронзительный крик вырывается из моего горла, когда мое тело с тошнотворным шлепком падает на пол за стойкой.
Я сажусь на задницу, мои руки все еще связаны, и боль отдается в каждой из моих избитых конечностей. Мужчины кричат, в основном на ломаном русском. И когда я поднимаю глаза, то понимаю, что это Михаил ударил меня всем телом.
— Оставайся здесь, — приказывает он, прежде чем исчезнуть.
Может быть, это потому, что сегодня меня не раз нокаутировали, но мной овладевает замешательство. Я не должна быть благодарна Михаилу за нападение, но я благодарна, потому что, если бы он не бросился на меня, тогда я оказалась бы на прямой линии огня того, кто только что ворвался в двери клуба.
Я упираюсь пятками в липкий пол бара, отталкиваясь назад, пока мой позвоночник не соприкасается с нижней частью стойки под кассовым аппаратом.
Слышны выстрелы. Их много. Бутылки разбиваются, осколки стекла дождем сыплются мне на голову. Я прижимаю подбородок к груди и крепко закрываю глаза, желая, чтобы этот момент поскорее закончился, и молясь, чтобы в перекрестном огне меня не настигла шальная пуля. Но с каждым пронзительным взрывом крики стихают. Раздается несколько глухих ударов, которые я представляю как тела падают на пол, как будто тот, кто только что ворвался сюда, убивает русских, по одному, блядь, за раз. Мое сердце бьется сильно и быстро, почти оглушительно.
И как только заканчиваются последние выкрики, в конце бара появляется большая тень — массивное тело, одетое в камуфляжную форму и черную футболку. Мое сердце замирает, и все мое тело захлестывает цунами облегчения, сметая все остальные эмоции на своем пути.
Лиам.
Тридцать четыре
Лиам
Я замираю, когда весь воздух из моих легких выходит с пьянящим свистом. Я несколько раз моргаю, убеждаясь, что глаза меня не обманывают.
— Алора. — Я бросаюсь на нее, кладу пистолет на пол, опускаюсь на колени и трогаю ее везде, просто чтобы убедиться, что она настоящая. Когда мои пальцы касаются теплой, мягкой кожи ее прекрасного лица, я закрываю глаза и дышу сквозь утихающую боль.
— Лиам, — выдыхает она, когда я встречаюсь с ее полными слез глазами. — Я в порядке. Обещаю. Всего несколько порезов и ушибов.
— Ты в порядке, — повторяю я, потому что мне нужно услышать это от нее снова.
Она кивает. — Я в порядке.
Облегченно выдыхая, я использую свой нож, чтобы разрезать веревки, стягивающие ее запястья. Кровь сочится из того места, где пластик впился в ее плоть, и я подавляю гнев и сосредотачиваюсь на осмотре ее на предмет дальнейших травм.
Я нежно целую ее в губы, затем переворачиваюсь обратно на задницу, притягиваю ее к себе на колени и зарываюсь лицом в ее волосы, наполняя свои легкие ее лимонным ароматом. Низкое пение моих демонов уходит на задний план, когда маленькая фигурка Алоры сливается с моей, как теплое масло, идеально подходя мне. Ее голова утыкается мне в подбородок, ее кулаки крепко сжимают мою футболку, когда она сдерживает рыдания, которые, я знаю, сдерживала моя сильная девочка.
Когда громкий грохот, сопровождаемый серией красочных слов, произносимых женщиной, эхом разносится по пустому клубу, Алора снова приободряется.
— Что там происходит? — шепчет она, когда я нежно целую ее в лоб.
Моя.
— Я привел Слоан.
Она, моргая, смотрит на меня.
— О боже мой. Харпер и Стелла! Ребенок! Они были … Они...
— С ними все в порядке. Со всеми все в порядке.
Ее плечи опускаются ниже ушей, и она с облегчением опускает лицо, еще больше слез скатывается по ее щекам.
— Слава богу. — Наступает многозначительная пауза, во время которой Алора что-то обдумывает в своей голове. — Чарльз. Он...
— Он мертв.
Она не двигается с места. Даже не моргает гребаными ресницами.
После долгого, напряженного молчания она вздергивает подбородок и решительно произносит: — Хорошо. Он убил мою мать. Надеюсь, он сгниет в аду.
Это меня полностью отрезвляет. Слоан каким-то образом удалось выяснить, что Чарльз был ответственен за похищение Алоры, но она никогда ничего не упоминала о смерти матери Алоры.
Словно слыша мои мысли, она говорит мне: — Она пыталась поступить правильно. Но он... — Она сглатывает. — Он остановил ее.
— Привет, здоровяк. Ты там в порядке? — Вмешивается Слоан, выглядывая из-за стойки бара на нас, и дерзкая ухмылка тронула ее губы.
Я киваю один раз, затем перекладываю Алору к себе на колени и встаю, держа ее в своих объятиях так, чтобы ее ноги не касались пола и всего битого стекла.
Когда я мельком вижу ее босые ноги, она говорит мне: — Я оставляла тебе подсказки.
Гордость появляется на ее лице, когда я несу ее к стулу и осторожно опускаю на него. Она морщится, и мне приходится напомнить себе, что Иван Петров вот-вот воплотит в реальность все мои самые развратные фантазии.
Когда я встаю в полный рост и оглядываюсь, я замечаю, что он привязан к стулу толстой грубой веревкой. Я не совсем уверен, откуда она взялась, но это не имеет значения. Слоан нависает над ним, шепча бог знает что ему на ухо и заставляя его глаза широко раскрыться.
В дальнем конце гостиной лежат несколько тел — все люди Ивана.
А за столиком, попыхивая сигарой, сидит Михаил Османов, перед ним на столе тонкая стопка бумаг. Он отрывает взгляд от задницы Слоан, когда она наклоняется над Иваном, и обнаруживает, что я пристально смотрю на него. Его губы растягиваются в кривой усмешке, и он кивает мне, затем делает еще одну затяжку.
— Рад снова видеть тебя, солдат.
По дороге сюда Слоан рассказала мне, что Османов связался с ней, сообщив, что Чарльз работает с Иваном и что он должен встретиться с ним в "Загробной жизни", и что если мы все еще хотим его заполучить, то это все. Конечно, мы уже были в пути и прибыли на несколько минут раньше, чем ожидал Османов. Но это сработало.
Османов встает и неторопливо подходит ко мне, засовывая свободную руку в карман брюк. Он останавливается в нескольких футах от меня.
— Надеюсь, у тебя есть все, что ты хочешь, — тихо говорю я.
— Я всегда так делаю. — Он делает еще одну затяжку, его взгляд скользит к Алоре, сидящей прямо за мной. — Приношу свои извинения за то, что напугал тебя, — вежливо говорит он Алоре, и я сжимаю кулаки по бокам.
— Все в порядке, — отвечает она застенчивым тоном. И русский придурок улыбается ей.
Самоуверенный ублюдок.
Но его внимание быстро возвращается ко мне, его улыбка исчезает. Он указывает на Ивана. — Не забудь убрать весь беспорядок, который ты собираешься устроить. Я хочу, чтобы мой клуб был в отличной форме к открытию сегодня вечером.