Как бы сильно я ни хотел дать ей пространство, в котором она нуждается, мне не терпится быть там с ней и держать ее за руку, пока она болтает о том, что ее беспокоит. Выслушивать ее тревоги и мечты. Узнавать больше о ее прошлом. Я жажду узнать каждую мельчайшую деталь того, что делает ее такой, какая она есть, — абсолютно совершенной. Джоэл и Зак сказали бы мне, что я избитая киска и направляюсь к замужеству. И я бы не стал спорить. Потому что я твердо намерен привязать Алору к себе на вечность.
Дверь со скрипом открывается, и я застываю в ожидании, когда Алора выйдет из-за стен кабинета терапевта и плавной походкой направится ко мне. Ее глаза ярко-зеленые и кристально чистые, так что я знаю, что сегодня у нее был позитивный сеанс.
— Привет, — приветствует она меня с нежной улыбкой, и я немного расслабляюсь от ее легкого настроения.
Я беру ее за руку, мой большой палец скользит по браслету моего "Ролекса", который она до сих пор носит на запястье каждый день — в любом случае, на ней он смотрится лучше — и веду ее через особняк наружу, под высокое калифорнийское солнце.
— Попрощайся со мной. Нам нужно где-то быть, — говорю я ей, ненавидя чувство, которое охватывает меня каждый раз, когда я не прикасаюсь к ней.
Она подозрительно приподнимает бровь, глядя на меня, прежде чем неторопливо подойти к Стелле и Харпер. Она не торопится, черт возьми, болтает без умолку, прежде чем попрощаться. И я почти уверен, что это просто для того, чтобы позлить меня — то, что ей нравится делать.
— Куда мы едем? — спрашивает она, садясь на заднее сиденье моего мотоцикла и натягивая шлем на голову.
На ней черные узкие джинсы с прорехами на коленях, укороченная футболка Led Zeppelin и совершенно новые кроссовки, которые я заказал для нее после того, как она выбросила свои во время похищения. И черт меня побери, если это не чертовски сексуально — наблюдать, как она уверенно восседает на заднем сиденье моего Харлея в наряде, который идеально отражает ее зазубренную позицию "ни хрена не бери".
Я проскальзываю перед ней, и ее руки инстинктивно обвиваются вокруг моей талии, ее щека прижимается к моей спине, когда я запускаю двигатель своего велосипеда.
— Ты увидишь, когда мы доберемся туда, — говорю я ей, прежде чем выехать с территории и выехать на открытую дорогу.
Алора тает рядом со мной, ее пальцы нежно скользят вверх и вниз по моему животу. Но я на пределе нервов, и это для меня в новинку. То, куда я ее веду — то, что я собираюсь сделать — свято. То, чего я никогда не видел в своей жизни.
Моя рука находит ее икру, и я нежно сжимаю ее. Сидеть с ней на заднем сиденье моего мотоцикла — это так хорошо. Как будто ничто другое в этом мире не имеет значения. Только она и я. Навсегда.
Мы сворачиваем на старую грунтовую дорогу, и Алора оживляется и оглядывается по сторонам. Солнце сейчас садится низко за горизонт, так что небо приобретает идеальный размытый серый оттенок.
— Где мы находимся? — спрашивает она.
Я не утруждаю себя ответом, потому что она увидит через несколько минут.
Я сбавляю скорость, объезжая выбоины и упавшие ветки. Прошло несколько месяцев с тех пор, как я возвращался сюда, но Рейчел просто была здесь, готовила для меня, так что я знаю, что никаких неожиданных сюрпризов, когда мы подъедем, не будет.
Мы делаем последний поворот на однополосной дороге, и Алора застывает позади меня.
— О боже мой! — восклицает она с благоговением, и гордость переполняет мою грудь от ее волнения.
Мы находимся на свободной земле, которая принадлежала моей семье на протяжении нескольких поколений, первоначально купленной моим прадедом и с тех пор передававшейся по наследству. Теперь он принадлежит нам с Рейчел, и мы поклялись сохранить его естественные акры лесного фонда и небольшую поляну, которую мы используем для кемпинга, когда появляется настроение.
Мерцающие солнечные фонарики свисают с деревьев, окружающих открытую поляну, лампочки отбрасывают теплый свет на землю под ними. Посреди поляны находится место для костра, перед которым припаркованы два адирондакских стула. В стороне разбита палатка. Внутри будет больше светильников, надувной матрас и кучи одеял и подушек. Там будет стол для пикника с маленькой вазой, наполненной цветами. Это какая-то странная, девчачья эстетика, на которой настояла Рейчел. И я не спорил, потому что романтические жесты — не моя сильная сторона.
Рядом со столом стоит большой холодильник, наполненный походной едой, и пара палочек для жарки на костре.
Я бы приехал сюда и все устроил сам, но я не смог оставить Алору в покое по той простой причине, что сошел бы с ума, беспокоясь о ней. Я знаю, что это беспокойство в конце концов пройдет, и я буду чувствовать себя комфортно, оставляя ее рядом. Но сейчас этого, черт возьми, не происходит.
Когда мы паркуемся, Алора выскальзывает из-за моей спины и снимает шлем. Я с восторгом наблюдаю, как она лениво прогуливается по территории лагеря, легкая улыбка украшает ее губы.
Черт возьми, она прекрасна. Тем более, когда она счастлива и беззаботна.
— Я никогда раньше не ходила в походы, — говорит она мне. — Я попросила маму и Чарльза взять меня с собой, когда была подростком. Но Чарльз считал, что он слишком хорош для грязи, палок и природы. И, естественно, моя мать согласилась с ним, вот и все.
Жаль, что она никогда не испытывала этого раньше, но будь я проклят, если не буду удовлетворен тем, что именно я могу подарить ей это. Для меня большая честь быть мужчиной, который создает эти воспоминания вместе с ней. Я не буду принимать это как должное.
Она останавливается возле ямы и смотрит на пепел от последнего костра, который я здесь разводил.
— Я никогда раньше даже не жарила зефир.
Ноги сами несут меня к ней, и я притягиваю ее к себе. Ее руки обвиваются вокруг моей талии, и она крепко меня обнимает.
— Это потрясающе. Спасибо тебе, — бормочет она мне в грудь. Я слышу, как она шмыгает носом. Она плачет. И я не уверен, то ли это потому, что она думает о своей матери, то ли потому, что она счастлива быть здесь.
Я беру ее за подбородок пальцем и заставляю посмотреть ей в глаза, прежде чем касаюсь губами ее губ.
— Мы можем приходить сюда столько раз, сколько ты захочешь. В любое время. Ты только скажи, и я все брошу и соберу то, что нам нужно.
Она улыбается, в ее зеленых глазах мелькает озорство.
— Мне нравится, что это касается нас, а не только меня.
Выдыхая тревогу, которая тонной кирпичей застряла у меня в легких, я спрашиваю ее: — Как бы ты отнеслась к тому, что всю оставшуюся жизнь мы будем вместе?
Она несколько раз моргает и проверяет выражение моего лица на наличие каких-либо признаков юмора. Она ничего не находит. И когда она понимает, что я не шучу, ее улыбка исчезает.
— О чем ты меня спрашиваешь, Лиам?
Я провожу рукой по волосам и прерывисто выдыхаю. Никогда еще не было так трудно подобрать слова. Я опускаюсь на одно колено и достаю маленькую коробочку из заднего кармана, которую спрятал в седельной сумке, раскрывая ее перед ней.