С другой стороны, я, черт возьми, не могу отдать этой женщине ни грамма своей энергии. Поэтому, вместо того чтобы вежливо отказаться, я отвожу глаза и полностью игнорирую ее.
Ее тонкие губы поджимаются в напряженной гримасе, и она встает во весь рост, ее костлявые бедра выпирают из тела, а яркое лимонно-зеленое бикини заставляет меня нервничать. Ей, вероятно, чуть за двадцать, но ее образ жизни состарил ее намного быстрее.
Когда она решает, что ни с кем из нас у нее ничего не получится, она исчезает в море костюмов, пробираясь сквозь толпу, чтобы высмотреть свою следующую жертву. Песня меняется, и я возвращаю свое внимание к мужчине в кабинке. Теперь с ним две женщины.
Я делаю глоток бурбона и заставляю себя отвести взгляд, алкоголь не в состоянии ослабить тугой узел раздражения в глубине моего нутра.
Зак обращает свое внимание на бар, в то время как я смотрю мимо обнаженной девушки, раскачивающейся вокруг шеста на сцене, думая обо всех тех способах, которыми женщины, работающие в подобных местах, подвергают себя риску. Как мою сестру схватили по дороге домой после работы барменом в клубе, мало чем отличающемся от этого. По статистике, одному из каждых пяти мужчин в этом заведении нравится быть грубым с женщинами, с которыми они трахаются на стороне.
— Как дела у Рейчел? — спрашивает Зак, заставая меня врасплох. Я знаю, что он делает. Предлагает мне отвлечься.
Я разочарованно выдыхаю и заглатываю наживку.
— Она снова пыталась встречаться.
Брови Зака взлетают вверх, и он издает сухой смешок.
— Ни хрена себе. Как все прошло?
Я качаю головой.
— Чертовски ужасно.
— Что случилось?
Моя губа подергивается, когда я прокручиваю в голове телефонный звонок Рейчел, разочарование в ее голосе, пока она настаивала, что с ней все в порядке и она может постоять за себя.
— Он весь вечер флиртовал с официанткой. А потом оставил Рейч в баре одну, вызвав для себя такси, потому что слишком много выпил, чтобы отвезти кого-либо из них домой.
— Господи, — шипит Зак, затем прищуривается, глядя на меня. — Скажи мне, что этот идиот все еще дышит.
Я бросаю на него косой взгляд и киваю.
— Он все еще дышит.
На его лице появляется выражение легкого облегчения.
Допив остатки жидкости в стакане, я со стуком ставлю пустой стакан. Как по команде, официантка появляется снова.
— Еще по одной? — спрашивает она застенчиво.
— Нет, — отвечаю я прямо. — Я за рулем.
Ее губы сжимаются в тонкую линию, прежде чем она убегает.
— Он в движении, — говорит Зак, и я наблюдаю, как мужчина в кабинке поднимается со своего места, а две девушки цепляются за него сбоку. Они исчезают в коридоре, в отдельной комнате. По крайней мере, когда он вне поля зрения, я могу немного сосредоточиться.
Мы с Заком проводим следующие пару часов, ведя бесполезную светскую беседу и надеясь, что ненужная мякоть, которую я хочу очистить, как банан, решит показать свою уродливую рожу.
Как раз в тот момент, когда я встаю, чтобы направиться в мужской туалет отлить, волна жара проходит по моей спине, и я замираю, наклоняя голову, чтобы оглядеть гостиную. Мой взгляд сразу же останавливается на женщине, одиноко сидящей в конце стойки.
Стрижка бобом из платиновой блондинки, которую я теперь могу определить, очевидно, является париком, освещенным стробоскопами. Короткие черные ногти. Татуировка в виде голубой бабочки на внешней стороне ее лодыжки.
Это она. Маленькая воровка из казино прошлой ночью. Каковы шансы снова наткнуться на нее в том же месте, где мы выследили Илью Петрова?
Практически никаких.
Сегодня вечером она одета в мерцающее золотое платье, подчеркивающее каждый ее изгиб. Вырез низко опускается между ее маленькими, упругими сиськами, ткань туго обтягивает пупок. А спины практически не существует, демонстрируя гладкую кожу и две маленькие ямочки внизу спины по обе стороны позвоночника. Ее пальцы барабанят по деревянной поверхности, когда она оглядывается в поисках чего-нибудь. Или кто-то. Другая цель, я полагаю. Когда она допивает напиток рядом с собой и поворачивается, наши взгляды встречаются. Она запинается, выражение ее лица становится совершенно серьезным. Эта милая, фальшивая улыбка, которую она так хорошо носит, исчезает с ее накрашенного лица.
Как раз в тот момент, когда я думаю, что она собирается подойти и поговорить со мной, она разворачивается и несется по коридору в сторону дамской комнаты.
Я спокойно иду по коридору за ней, отказываясь отпускать ее во второй раз. Мой план после того, как я ее поймаю? Никакого. Но мои инстинкты сработали, и я ничего не могу поделать с естественным влечением к ней. Она как магнит.
Она несколько раз оглядывается на меня через плечо, на ее лице читается страх. Я ненавижу себя за то, что напугал ее. Но мое любопытство необычно возбуждено. На мой взгляд, она выбрала слишком удобное время. И я не уверен, верю ли я в это совпадение или нет.
Дверь ванной захлопывается, и я некоторое время прохаживаюсь по коридору, обдумывая варианты. Врываться и допрашивать ее? Или торчать здесь, как гребаный придурок?
Когда брюнетка врывается в дверь и одаривает меня всезнающей ухмылкой, решение принимается за меня, и я тихо проскальзываю внутрь, постанывая от раздражения, когда обнаруживаю, что стою в пустом туалете. Мой взгляд скользит к зеркалу над раковиной.
"Пинай камни, сталкер" написано жирным красным шрифтом, который соответствует цвету рубиновых губ воровки.
Неожиданный порыв свежего воздуха окутывает меня, и я бросаю взгляд на маленькое окошко над туалетом в одной из отдельных кабинок. Окно приподнято, отверстие достаточно большое, чтобы она могла протиснуться, если бы была достаточно отчаянной. Моя губа дергается от удовольствия, и болезненный трепет пробегает по мне.
Ты можешь убежать, маленькая воровка. Но тебе не спрятаться.
Флэшбэки приходят все чаще. Воспоминания о том, как я вошел в квартиру Рейчел и обнаружил ее пустой. О холодном русском воздухе, обжигающем мои легкие, когда я бежал к бункеру, в котором мы нашли ее. О ее истощенном теле, усеянном инфицированными порезами и синяками, а также следами от того, где ее похитители вводили наркотики в ее организм день за гребаным днем, пока она не стала настолько зависимой, что была готова на все ради еще одного укола.
Выбрасывая эти мысли из головы, я открываю глаза и нахожу Слоан на другом конце стола. Она смотрит на меня в ответ с сочувствием и заботой на лице и спрашивает:
— Ты в порядке, большой парень?
Я киваю один раз, но я далеко не в порядке. Тревожные воспоминания продолжают выползать из темных уголков моего сознания с тех пор, как Мак сообщил нам, что Илья где-то поблизости. Пустая боль, которая поглотила меня с того момента, как я понял, что моей сестры больше нет, и до того момента, как я впервые увидел ее, будет преследовать меня всю оставшуюся мою жалкую гребаную жизнь.