Дождавшись, пока Ви Мак-Грегор и Валми, коваль[5]моего отца, оседлают лошадей, мы двинулись в путь навстречу утреннему солнцу. Еще некоторое время я мрачно раздумывала над своим спором с Киби, но потом расстояние и ясное безоблачное небо над головой сделали свое дело — настроение мое улучшилось.
Выбиваемая копытами пыль клубилась вокруг нас От нее не спасали специально повязанные платки, закрывавшие рот и нос, — она легко пробивалась к телу. Эта пыль, мелкая и въедливая, имела красноватый цвет, похожий на охру, — точно яркий хвост лисицы, мелькнувший средь кустов, — и она была нашим неизменным спутником повсюду. Такой же повседневной обыденностью стали клещи — мелкие паразиты, похожие на мелкие горошинки красного перца, — цеплявшиеся ко всему. Мы не особенно беспокоились об этих клещах, так как избавиться от них было невозможно. Как и о кусачих белых муравьях, которые отрядами передвигались по равнине — точно живая, бесконечная и пугающая лента. Или о ядовитых змеях, или о солнце над головой, которое жарило порой столь беспощадно, что, казалось, готово спалить тебя живьем. Ко всему этому приходилось привыкать, потому что все это было частью природы, которая нас окружала, частью нашей собственной жизни.
Проскакав три мили, мы приблизились к небольшому оврагу. Похоже, это было пересохшее русло ручья. Дно покрывала потрескавшаяся красная глина — причудливо изогнутые щели напоминали вены на увядшей старческой руке. Над оврагом висел тонкий мостик, обмазанный глиной, — он выглядел хрупким, ненадежным. Так как воды в русле не было, невольно возникал вопрос, а для чего вообще здесь нужен мост? Издалека мне даже показалось, что передо мной — высохший скелет огромного животного, погибшего здесь давным-давно. Увидев, что воды нет, мы были разочарованы — после скачки по жаре лошадей мучила жажда. И мы не знали наверняка, найдем ли мы воду впереди.
— Эта кобыла, на ранчо Деламеров, она абиссинка. — Заметив, что мы приуныли, отец постарался отвлечь нас от грустных мыслей. — Однако Деламер уверяет меня, что она очень быстрая и сообразительная.
Я знала, что отец и сам еще не видел лошадь, но не мог удержаться, чтобы уже не представить себе в фантазиях, как она окажется в нашей конюшне и ее можно будет использовать для улучшения породы. Он представлял себе будущего жеребенка, как он появится на свет и изменит нашу жизнь. И вслед за отцом я тоже мечтала об этом. По большей части отец, конечно же, интересовался чистокровными особями. Но, как он говорил, нельзя исключать, что «бриллиант» может «заваляться» в самом неожиданном месте, не обязательно в именитых конюшнях. Я верила ему, так как он хорошо знал, о чем говорил.
Я не могла удержаться и спросила:
— А какой она масти?
Когда дело касалось лошадей, я всегда в первую очередь спрашивала про масть, меня подхлестывало любопытство.
— Она масти паломино, — ответил отец. — Золотисто-желтая с белой гривой и хвостом. А кличка у нее Кокетка.
— Кокетка… — повторила я, раздумывая. Значение слова я не знала, но мне понравилось, как оно звучит, — звуки «к» и «т» торчали из него, точно острые шипы. — Отличное имечко, — заключила я деловито.
— Правда? — Отец рассмеялся. — Что ж, посмотрим.
Все, кто знал лорда Деламера, обычно называли его просто Ди. И мы с отцом тоже. Ди играл в нашем небольшом обществе важную роль. Он был одним из первых поселенцев и всегда точно знал, какой участок земли более плодородный. Казалось, его неистребимая энергия готова поглотить весь континент и заставить землю приносить пользу. Трудно было найти человека более упрямого и амбициозного, чем Ди. Особенно когда речь шла о том, чем он дорожил: земля, свобода, деньги, быт и традиции местных племен. Он всегда шел напролом к своей цели, и чем рискованнее было дело, чем туманнее перспективы, тем с большим азартом он добивался успеха. Трудности его не пугали, а только раззадоривали.
Лорд Деламер знал множество захватывающих историй и рассказывал их с вдохновением и отчаянно жестикулируя. Его руки то взмывали вверх, то он размахивал ими перед носом слушателей, при этом ярко-рыжая встрепанная шевелюра колыхалась в такт движениям. Когда-то в молодости он один пересек Сомалийскую пустыню. Компанию ему составлял верблюд, да и тот, по словам лорда, с весьма скверным характером. Оказавшись в этих местах, он сразу же полюбил их всем сердцем. Вернувшись ненадолго в Англию, чтобы наскрести денег на проживание среди его любимых кенийских холмов, он познакомился с Флоренс, энергичной и смелой дочерью графа Эннискиллена, и женился на ней.