Макгэнтер начал считать. Свет фонарей выхватывал из темноты напряженные лица. Каждый, казалось, подстерегал малейшее движение, даже дыхание соседа. Прошла минута — никто не отозвался на призыв. Тогда мы снова двинулись в путь и стали спускаться еще глубже. Перед нами тянулся узкий туннель. Мы шли, согнувшись, друг за другом, петляя где-то на глубине тридцати метров под зданием из стекла и стали. Вдруг американский детектив, возглавлявший шествие, воскликнул:
— А ну-ка посмотрите сюда!
Колонна остановилась.
— Что вы там нашли? — спросил Макгэнтер.
— Пустой кислородный баллон и кусок трубки.
— А что это значит?
— Пока еще не знаю, — сказал Кинг Востер.
— Я, кажется, понимаю! — воскликнул Аберо. — Я так и думал: этот баллон свидетельствует о том, что кто-то пользовался здесь газовой горелкой, специальной кислородной горелкой для резки бетона… У меня с собой план, и, когда мы дойдем до галерей, я уверен, мы откроем причины трещин… Негодяй, должно быть, подрезал несколько опор; и если этой ночью здание не рухнет нам на голову, значит, нам здорово повезло.
— Кто это говорит? — спросил Макгэнтер.
— Аберо, заместитель директора по прогнозированию.
— А, это вы организовали сотрудников штаба на поиски? Это вы говорили на собрании сегодня утром?
— Да, господин президент.
— Похоже, вы хорошо подготовились, старина, даю слово Макгэнтера! Поздравляю вас, подойдите ко мне… Пропустите его. Обещаю, что, если, как вы предполагаете, мы обнаружим подпиленные опоры, я назначу вас директором, а не заместителем.
— Спасибо, господин президент, иду.
Мы, как могли, прижались к стенке, и Аберо с трудом протиснулся к Макгэнтеру.
— Вперед! — скомандовал президент, и мы двинулись дальше. План, добытый Ле Рантеком и переданный Аберо, оказался очень точным. Мы вышли в широкую и длинную галерею, образованную тремя обширными квадратными залами, следовавшими один за другим. Здесь хоть можно было дышать. Как и во время первой экспедиции, лица, руки и одежда у нас были вымазаны глиной и намокли от сырости. Мы принялись обследовать галерею. Многие опоры, поддерживавшие здание, тут были оголены. Три из них даже подрезаны. В углу третьего зала мы обнаружили еще два баллона с кислородом и манометр, но никаких следов горелки. Макгэнтер, который, как видно, этого никак не ожидал, молча разглядывал вещественные доказательства. Теперь не оставалось никаких сомнений: кто-то пытался спровоцировать обвал здания, подпиливая опоры и вызывая их осадку. А осадки на несколько сантиметров уже достаточно, чтобы вызвать трещины. Человек тщательно готовил свой удар. Однако оставался еще один вопрос: собирается ли он продолжать свое преступное дело? Ставил ли он своей целью посеять панику, вызвав трещины, или подпилить все опоры, чтобы здание обрушилось? Если так, то подумал ли он о губительных последствиях своих действий: о том, что под развалинами могут погибнуть 1100 человек, не считая прохожих и посетителей? Признаюсь, зрелище столь гнусного злодеяния было удручающим; что бы злоумышленник ни имел против «Россериз и Митчелл-Франс», подобные его действия заслуживали резкого осуждения. Для чего рисковать сотнями жизней ни в чем не повинных людей? Это меня немного отрезвило и вызвало гнев против обличителя, который порой даже казался мне симпатичным и весьма находчивым. Я не сомневался, что все испытывают то же, что и я, и чувствовал, что, если мы разоблачим этого несчастного, угрозы Ронсона станут вполне реальными. Воцарившееся на несколько минут молчание было красноречивей слов. Мне стало страшно. Что будет со мной, если Макгэнтер вздумает воплотить в жизнь проект? Если то, что Ронсон называл «судом предприятия», не что иное, как жестокая расправа, удастся ли мне выйти живым из этих катакомб? Поддержат ли меня Шавеньяк и его друзья? Я обдумывал, как бы мне сбежать, потихоньку передвинуться в хвост цепочки и броситься со всех ног назад. Но я не был уверен, что мне это удастся, а мой побег стал бы явным свидетельством против меня. Ну что ж, тем хуже: раз уж я попал сюда, я должен остаться и смело встретить опасность. Мы снова двинулись вперед. Вскоре перед нами открылся громадный зал, похожий на замкнутую со всех сторон подземную площадь, с круглой дырой посредине, ведущей в узкий, спускающийся вниз коридор, подобный тому, какой мы встретили в начале пути, и довольно крутой. Мы остановились в раздумье вокруг этой узкой черной дыры. Один из нас с помощью длинной веревки должен был спуститься туда первым. Макгэнтер вызвал желающих. И первым отозвался французский детектив. Он обвязался веревкой, а Кинг Востер, Террен и Вассон взяли в руки ее конец. Когда размотали метров двадцать веревки, послышался глухой и далекий голос детектива.