— Кто мне подсунул этого сотрудника? — взревел Макгэнтер. — Рустэв, Сен-Раме, кто этот жалкий трус?
— Это Фурнье, господин президент, он выпускник Центральной школы администраторов, имеет диплом Высшей коммерческой школы в Цинциннати и прошел стажировку в Гарвардской летней школе.
— Тогда почему он такой слабонервный? А что, связь между Аберо и вашей женой — это правда, Анри? Ну и дьявол этот Аберо; если мы выберемся отсюда живыми, я повышу его в должности.
— А кем вы назначите меня, господин президент? — спросил Аберо, не любивший неопределенности.
— Вы будете повышены, черт побери, — разве вам этого мало?! Кем вас назначат — увидим после! А сейчас нам надо выбираться отсюда… Да заставьте же его замолчать, будь он проклят! Кто там перед этим Фурнье?
— Это я, господин президент, Ле Рантек.
— Послушайте, Ле Рантек, какая у вас должность?
— Я доверенное лицо при генеральной дирекции, господин президент, сотрудник администрации, ведающий связями между Соединенными Штатами и Европой.
— Ага, тогда я уверен, вы никогда не работали «в строю»?
— Никогда, господин президент.
— Ну что ж, поработайте-ка разок рядовым, старина, и для начала стукните ногой по башке этого идиота и прикончите его. Я не переношу помешанных.
А Фурнье звал свою мать, вопил, что мечтает обрабатывать землю, разводить овец и жить мирно на лоне природы. В припадке безумия он повторял стереотипные рассуждения руководящих работников того времени. Все они заявляли почти на каждом званом обеде, что не хотят больше вести такую нелепую жизнь, получая высокое жалованье и мучаясь в сутолоке городского транспорта, что они мечтают о том дне, когда займутся разведением голубей, или фазанов, или форели и, разумеется, пресловутых овец. Когда я услышал, что Ле Ран-теку было приказано ударом сапога размозжить голову Фурнье, я содрогнулся. Растянувшись на животе в грязи прохода, я инстинктивно прикрыл голову руками на случай, если лежащий передо мной Иритьери в припадке безумия попытается меня убить.
— Ну, Ле Рантек, стукните же его хорошенько! Заставьте его замолчать, наконец! И поторопитесь, если хотите, чтобы вас тоже повысили. В самом деле, Ле Рантек, вы хотите, чтобы вас повысили?
— Да, господин президент, конечно!
— Но хотите ли вы этого по-настоящему? Все наши сотрудники, работающие в Японии и на Западе, хотят, чтобы их повысили, я это прекрасно знаю, но немногие хотят этого по-настоящему — горячо и настойчиво! Вы ведь из таких, Ле Рантек?
— О да, господин президент, уверяю вас, с тех пор как я закончил обучение, я только и думаю об этом.
— А о чем вы мечтаете, Ле Рантек?
— Мне хотелось бы управлять холдинг-компанией — для начала маленькой, разумеется…
— Ну что ж, друг мой, если вы быстренько и аккуратно уложите на месте этого идиота, который деморализует всю нашу группу, я дам вам концерн, имеющий в портфеле фирму по прокату автомобилей, один из строящихся отелей и фабрику бисквитов с шоколадно-карамельной начинкой — ее совсем недавно расширили. Это вам подходит?
— О, конечно, это как раз то, что мне надо, милая маленькая холдинг-компания, а через год я вам обещаю хорошенький cash-flow.
— Ну так убейте его, старина.
Мы услышали звук удара и за ним громкий болезненный крик. Ле Рантек ударил Фурнье сапогом по голове.
— Сжальтесь, Ле Рантек, я весь в крови.
— Заткните ему рот, черт побери! — завопил Макгэнтер.
— Я бью, мсье, я бью, — пробормотал Ле Рантек, — но это нелегко: я ничего не вижу, а этот скот закрывает голову руками.
— Так бейте обеими ногами сразу, — подсказал Ронсон.
Мы услышали, как Ле Рантек нанес несколько ударов. Крики Фурнье усилились:
— Мой глаз, ой, мой глаз! Сжальтесь, умоляю вас, мне уже лучше… Я больше ничего не боюсь… Я могу ползти… Простите мне все, что я тут наговорил, я этого не думаю… Ой… ой, мой глаз! Ле Рантек, перестань… Перестань…