— Не надо его убивать! — закричал Бриньон — ответственный за французский рынок, энергичный муж претенциозной и ограниченной кокетки.
— Кто это сказал? — спросил Макгэнтер.
— Бриньон, — ответил Рустэв, — тот самый, что обеспечил успех нашей машины с вертикальным буром.
— А, — заметил Макгэнтер более мягким тоном, — это была прекрасная операция, молодой человек, я вас поздравляю. Но почему бы нам не избавиться от этого больного?
— Потому что, если мы его убьем, господин президент, он закупорят проход, и нам будет стоить неимоверных трудов вытащить его оттуда; а если он сохранит способность двигать руками и ногами, он выберется сам.
— Это соображение не лишено здравого смысла, — откликнулся Макгэнтер. — Как вы думаете, Берни?
— Если поразмыслить, Ральф, я думаю, Бриньон прав.
— Ладно, перестаньте колотить ногами, Ле Рантек! — приказал Макгэнтер.
— Хорошо… Но боюсь, что уже поздно… Кажется, Фурнье больше не шевелится.
— Черт… А кто там позади него?
— Я, господин президент… Селис… специалист по ценам.
— Как вам кажется, Селис, этот Фурнье убит?
— Он больше не двигается, мсье.
— Вот досада… Как ваши дела, Востер?
— Налаживаются, президент, я уже вылезаю из этого опасного прохода; кажется, я немного преувеличил опасность, и вы, наверно, все пролезете без помех.
— А вы подумали. Востер, что нам делать с этим Фурнье, который закупорил проход?
— Господин президент, тот, кто находится перед ним, должен обвязать его веревкой, и мы вытащим его, когда выйдем наружу, тогда задние смогут двигаться вперед. А тот, кто ползет позади Фурнье, поможет нам, если тело зацепится за стену.
— Ле Рантек, вы сможете обвязать веревкой Фурнье?
— Это невозможно, президент, я, как и вы, лежу на животе и не могу повернуться.
— В таком случае, — подхватил Кинг Востер, — это легче сделать тому, кто находится позади… Он должен проползти между ногами Фурнье, обвязать его веревкой вокруг пояса, а если можно, захватить и плечи, затем передать конец веревки Ле Рантеку, а тот протащит ее к нам; думаю, что веревка достаточно длинная, я вижу, что метрах в десяти передо мной проход расширяется.
Селис и Ле Рантек не без труда выполнили эту операцию, и Ле Рантек пополз, таща за собой веревку, конец которой Селис обвязал вокруг пояса Фурнье. Первая часть нашей группы достигла наконец расширившейся части прохода, где уже можно было выпрямиться во весь рост, и принялась вытаскивать тело Фурнье. Двигавшийся сзади Селис работал вовсю: то освобождал застрявшую в грязи ногу Фурнье, то подвернувшуюся руку. Никто больше не разговаривал. Эта возня с телом Фурнье заняла добрых полчаса. Когда его наконец вытащили, Востер взял Фурнье под мышки, подтянул и перевернул, так как несчастного тащили лицом вниз. Его было невозможно узнать. Последняя часть группы присоединилась к тем, что выбрались первыми. Кинг Востер наклонился над неподвижным телом руководителя секции новых машин «Россериз и Митчелл-Франс». Носовым платком он обтер ему лицо, протер глаза и забитый грязью рот. Потом выпрямился и сказал:
— Он умер.
— Вы уверены, Востер? — спросил Ронсон. — Ведь вы не врач.
— Осмотрите его сами, — предложил американский детектив.
Но Сен-Раме, который тоже наклонился над телом, подтвердил заключение детектива.
— Не надо быть врачом, чтобы в этом убедиться, — сказал он, — Фурнье умер.
Человек десять разом повернулись к Ле Рантеку. Он инстинктивно почувствовал устремленные на него из мрака взгляды. Мертвая тишина, казалось, еще более сгустила атмосферу. Тогда американский детектив снова нагнулся над телом и заявил:
— Не думаю, чтобы он умер от удара сапогом, его нос и рот забиты грязью, должно быть, вы его оглушили, а потом он умер от удушья.
— Ле Рантек не единственный виновник этой смерти, — сказал храбрый, но слабохарактерный Шавеньяк, — мы все виноваты.
— Да, мы все, — подтвердил Макгэнтер, — но тут речь идет о несчастном случае. Этот Фурнье был женат? У него были дети?
— Фурнье, — замогильным голосом начал давать пояснения Сен-Раме, — был женат, у него двое детей, с большой разницей в возрасте — мальчик четырнадцати лет и девочка шести лет; он один из старейших сотрудников нашей администрации и всегда был честным и добросовестным работником; среднее образование он получил в лицее Монпелье, затем год изучал политические и экономические науки в Тулузе, потом переехал в Париж. Получив диплом, стал сразу работать в Соединенных Штатах, что можно считать исключительным случаем для француза. Он поступил в фирму «Либниз, Рэстон и Ко» в качестве доверенного лица при дирекции по европейским делам. В это же время он записался на курс профессора Брискона в Массачусетском институте. Он не был специалистом по изысканию рынков, но, несмотря на это, руководил у нас отделом новых машин, так как не имел себе равных в составлении бюджета для рекламы и сбыта. Бриньон и Фурнье прекрасно дополняли друг друга. В заключение, господин президент, могу вам сказать, что у человека, лежащего в грязи у ваших ног, немало заслуг перед вашей компанией. Без сомнения, ни один из моих сотрудников не содействовал больше, чем Фурнье, процветанию французской фирмы.