— Роже умер, и я расскажу вам, кто такая мадам Арангрюд. Мой отец был служащим Управления общественных работ префектуры Эро. Я сдала экзамены на бакалавра, получила степень кандидата по итальянской литературе и стала преподавательницей коллежа в Мюлузе. Однажды в воскресенье я увидела, как под моими окнами проехали повозки, украшенные окороками и сосисками. В повозке на большой картонной сковороде уселись в кружок мужчины, изображавшие сосиски. Я рассмеялась: зрелище было очень забавное. Вдруг один из них, изображавший окорок и чем-то выделявшийся среди других, протянул ко мне руку и закричал: «Мадемуазель, идите-ка сюда и съешьте меня!» Это был Роже. Он организовал эту рекламу для местной фирмы, где работал, — вскоре она стала компанией «Корвекс». Позже, когда я отправилась купить кое-что, я вновь увидела этот карнавал на вокзальной площади. Роже узнал меня, и мы договорились встретиться вечером. Вот так я стала его женой. Он был честолюбив, образован и работал по шестнадцать часов в сутки. Он добился баснословного увеличения продажи колбасных изделий в департаменте.
— Да, — тихо сказал я, — он и Бриньон были единственными работниками административного руководства, которые действительно участвовали в коммерческих операциях на местах. Сен-Раме знает об этой истории с окороками и часто рассказывал о ней молодым сотрудникам, ставя им в пример вашего мужа.
— На следующий год, — продолжала вдова, — его пригласила на работу фирма «Россериз и Митчелл». Я была счастлива переехать в Париж. У нас появился первый ребенок, и мы в первый раз получили жалованье свыше пяти тысяч франков в месяц. Несмотря на успех, Роже оставался скромным и трудолюбивым. Все вечера он изучал проблемы производства и сбыта машин. Я глядела, как он сидит, погруженный в диаграммы и статистические данные, и все больше восхищалась им. В то время он занимался также изучением валютно-финансовых проблем. Он не хотел, чтобы события опережали его, и поэтому читал огромное количество статей о курсе золота, доллара, франка, марки и уж не помню чего еще…
— Фунта, лиры, — прошептал я.
— Ах да, фунта и лиры! Он часто смеялся надо мной, потому что я их путала, — сказала она, вдруг немного оживившись, несмотря на боль, причиняемую ей воспоминаниями, и продолжала: — Он очень быстро изучил все, что касалось торгового оборота, доходов, прибылей, капиталовложений. Знаете, у него была поразительная способность сразу схватывать все…
Тут мы услышали, как на улице, под окном квартиры, сильно заскрипев тормозами, остановились какие-то машины.
— Ох, — простонала она. — Боже мой, они приехали… Извините, что я вам не сказала, но поймите, я совершенно одна, я так растерялась и не подумала, что надо вас предупредить…
— Что там происходит? — спросил я, вставая с пуфа.
Она разрыдалась и сказала:
— Привезли тело покойного.
— Ах вот оно что, — проговорил я растерянно, — они привезли тело…
Я об этом действительно как-то не подумал. Положив ладонь на ее руку и машинально похлопывая по ней, я старался собраться с мыслями и решить, как мне себя вести. Разумеется, если бы меня предупредили, я не приехал бы в такую минуту. Когда мы назначали свидание на 16 часов, мадам Арангрюд не предупредила меня о своем намерении привезти тело покойного. К тому же мне казалось, что этот обычай давно устарел, по крайней мере в городе. Как бы угадывая мои мысли, вдова сказала: