Мы снова замолчали. Хотя я не отношусь к числу мечтателей, меня вдруг совершенно поглотили мысли, в беспорядке теснившиеся у меня в голове, и прежде всего — воспоминания об этом беспокойном дне. Право, вот уже второй раз словно какие-то странные силы пытались повергнуть меня в состояние оцепенения и отрешенности от того рационального автоматизированного мира, где я до сего дня так хорошо зарабатывал себе на жизнь. Уже глядя в окно моего кабинета, я ощутил смутное беспокойство. И вот сейчас, сидя у изголовья усопшего, я вдруг почувствовал, что плохо справляюсь с бременем навалившихся на меня событий. Неужели было предначертано судьбой, что этот день станет и для меня таким тяжелым? Мог ли я хоть на секунду предположить, вставая утром с постели, что буду вовлечен в такие странные и неприятные события, как смерть высокопоставленного коллеги, свиток с текстом, который таил в себе не то розыгрыш, не то скрытую угрозу, затем эта трещина в фундаменте здания, и хуже всего — странное недоразумение, которое превратило меня в факельщика, и вот я сижу рядом с мадам Арангрюд, молчаливый и взволнованный, уставившись на эту ужасную повязку Вельпо, стягивающую голову покойника. На закате моей долгой жизни я хочу предостеречь граждан и гражданок, которые не придают должного значения фактам, захватившим их врасплох, и продолжают витать в облаках. Хоть я и не суеверен, но все же искренне советую всем относиться к таким фактам серьезно. Я говорю об этом с особой уверенностью теперь, когда рассказываю эту странную историю, ибо знаю ее дьявольское развитие и роковой конец.
К моему смутному, но все же реальному предчувствию того, что будущее полно ловушек и обманов, примешивались и размышления более практического характера. Например, каким образом поставить в известность Сен-Раме и руководство фирмы о возможном ночном бдении возле усопшего? Никто к этому не готов, а я уже почти связал себя обещанием. В сущности, нужно ли ставить в известность о происшедшем генерального директора? Ведь руководящие работники, коллеги, сослуживцы покойного имеют право посидеть около усопшего Роже Арангрюда. Я нарушил молчание и возобновил разговор, прерванный прибытием тела:
— О чем мы только что говорили?
— Право, не знаю… кажется, я говорила вам о нем, о нас, о его начинаниях. Но я не хочу надоедать вам.
— Ну что вы, что вы, нисколько… Вы как будто говорили о торговом обороте, о дополнительных заказах, о прибылях и о выдающихся способностях вашего мужа, которому все давалось легко…
— Ах да! В тот год я ждала ребенка, мы сняли и наспех переоборудовали маленькую квартирку на улице Ренн. Роже обещал мне, что вскоре у нас будет большая, хорошая квартира и что он непременно добьется успеха в фирме «Россериз и Митчелл». Как вам известно, он сдержал свое обещание… И вот он лежит здесь неподвижный, застывший, такой бледный, с повязкой на голове, а я все никак не могу в это поверить… Мне кажется, он вот-вот встанет и начнет рассказывать мне об инфляции, о повышении цен…
— О, — сказал я, — он говорил с вами и об этом…
— Да… в последнее время он очень беспокоился… Мсье Сен-Раме вызвал его, чтобы сообщить о новом назначении, а Роже тревожился, что цены на машины, выпускаемые во Франции, так возрастут, что их нельзя будет продавать за границу, как прежде, и тогда в Де-Мойне решат переоборудовать заводы для производства кузовов.
— Он преувеличивал трудности, — заметил я, — но это, скорее всего, от сознания своей ответственности.
— Да, вы правы. Он возлагал большие надежды на Европу… Он говорил, что если Соединенные Штаты, Европа, а с ними и Япония придут к соглашению, то они смогут продавать еще больше машин в другие страны мира. Роже хотел поехать в Китай, так как — он часто говорил об этом — китайцам очень нужны машины… Видите? Он не разделял идей китайцев, но тем не менее хотел продавать им машины… Роже был добрый… Возможно, со временем он занялся бы политикой…
— Я уверен, — сказал я торжественно, — настанет день, когда мы будем продавать китайцам много машин… А теперь я должен вас покинуть, мне надо успеть на улицу Оберкампф, чтобы предупредить коллег… Мне, право, неловко оставлять вас одну…
— Служанка придет в половине шестого.
— Ну хорошо, я вернусь к вечеру… Меня восхищает ваше мужество, мадам Арангрюд! До свидания…
Она проводила меня до дверей. На улице я взял такси и назвал адрес фирмы «Россериз и Митчелл».
VI
Когда я вернулся в фирму, меня ждал сюрприз: Сен-Раме приглашал вечером к себе на обед. Я спросил у своей секретарши, в какой форме генеральный директор передал приглашение.