— Как вы думаете, этот текст был составлен и распространен кем-нибудь из ваших сотрудников?
— Честно говоря, мсье, я не осмелился бы это утверждать, — поспешно ответил я.
У меня было несколько секунд, чтобы сделать трудный выбор. Если бы я не придал никакого значения выражению «ваших сотрудников», могло показаться, что я имею в виду подчиненных Сен-Раме, но отнюдь не моих. Была ли это провокация? Считали ли они меня ответственным за беспорядки? Входило ли в их намерение отделить Сен-Раме, главу фирмы, от заместителя директора по проблемам человеческих взаимоотношений, который отвечал за все, что происходит на предприятии, и все, что связано с персоналом? Не здесь ли кроется разгадка моего присутствия на обеде? Я не был уверен ни в одной из этих гипотез и почел за лучшее не уточнять смысл поставленного вопроса, тем более что я рисковал вызвать неудовольствие своего собеседника. А вместе с тем я знал, что быстрый ответ, произнесенный твердым голосом и спокойным тоном, понравится этим заатлантическим начальникам, так как, по их мнению, доказывает ясность мысли сотрудника и глубокое знание обсуждаемого вопроса. Ронсон решил изменить тему разговора и перешел к проблеме французских университетов.
— Единственные хорошо подготовленные кадры в этой стране — это те, кто получил образование в Соединенных Штатах, — сказал он. — Вы, мой дорогой Анри, наиболее яркий пример из всех, какие мне известны.
— Даже можно сказать, — добавил Мастерфайс, — что, изучив наши правила, они применяют их лучше нас.
— Как и японцы, — рискнула вставить госпожа Сен-Раме.
— Да, там у нас великолепные специалисты, — согласился Мастерфайс. — В самом начале моей службы в компании я довольно долго прожил в Японии и в одном докладе предсказал, что эти люди вытеснят нашу торговлю. Что вы хотите, они не обязаны, как мы, платить своим служащим непомерно высокое жалованье.
— А вы, мадемуазель Бетти, я полагаю, учитесь в Соединенных Штатах? — спросил Ронсон.
— Да, и, когда я возвращаюсь во Францию и гуляю по Латинскому кварталу, мне кажется, будто меня отбросили на несколько веков назад.
Они засмеялись и продолжали разговаривать, не обращая на меня внимания. На десерт подали мороженое.
— Итак, — проворчал вдруг Мастерфайс, — вы не можете ответить на мой вопрос?
Теперь все стало ясно. Как я был наивен! Какое-то время я думал, что высокопоставленные лица, став в тупик перед непостижимым происшествием, обратились за разъяснениями к сотруднику, ответственному за взаимоотношения между служащими фирмы. Но нет. Они, как видно, успели тайно посовещаться и решили, что необходимо кое-что вытянуть из меня. В конце концов, разве не я первый обратил внимание на свиток? Весьма нелюбезный тон американца навел меня на нелепую догадку: уж не подозревают ли они случайно, что я автор текста? И вместо того, чтобы испугаться, я ощетинился.