Когда мы прибыли на улицу Оберкампф, я увидел, как подъехал лимузин американцев. (Ему тоже не удалось избежать уличных заторов.) Не желая сталкиваться с начальством, я поспешил скрыться в здании фирмы. Через четверть часа Адамс Мастерфайс вызвал меня в маленькую приемную. «Ну, начинаются неприятности», — сказал я себе, направляясь на эту встречу.
XIV
Американец был не один. Какой-то невероятно широкоплечий детина развалился на диванчике. Он панибратски махнул мне рукой, словно мы служили с ним в одном полку, и бросил: «Хэлло». Я в свою очередь кивнул. Мастерфайс предложил мне сесть и заявил следующее:
— Я хочу представить вам Гарольда Кинга Востербилла, которого мы зовем Кинг Востер, — он наш постоянный частный детектив и вот уже более десяти лет успешно практикует у нас в Айове. Мы попросили его присоединиться к нам. Наш дорогой Анри, со своей стороны, обеспечит участие французского детектива, именно ему официально будет поручено расследование. Мы, американцы, питаем большое доверие к французскому частному сыску. Присутствие Кинга вовсе не следует понимать как отказ от этого доверия, но ситуация показалась нам такой запутанной, что будет совсем не лишним соединить наши силы и наши знания. И потом, надо же Кингу как-то оправдывать свое жалованье! — Грубоватая шутка вызвала у них шумный взрыв веселья. — В этом деле, — продолжал Мастерфайс, — я назначил вас главным действующим лицом по трем причинам: прежде всего, потому, что вы заместитель директора по проблемам человеческих взаимоотношений, и вас в первую очередь касается эта провокация, которая могла возникнуть только в расстроенном мозгу; затем, вы превосходно знаете наш язык, а это необходимое условие, так как мы, американцы, прошлой ночью в Де-Мойне решили взять на себя надзор за расследованием, чтобы облегчить работу нашим французским друзьям Рустэву и Сен-Раме; и наконец, я имел возможность оценить вас во время наших непосредственных контактов — вы производите впечатление человека сдержанного, скромного, но в то же время мужественного и волевого. Надо ли добавлять, что я уверен в вашей невиновности, возможно даже, в конце концов, вы окажетесь здесь единственным, кто стоит вне всяких подозрений. В самом деле, мы с вами провели вместе ту решающую ночь сначала в отеле, потом на кладбище и, наконец, на ночном бдении у гроба. Мы с вами не расставались с половины девятого вечера, то есть со времени нашей встречи на обеде у Сен-Раме. Так вот, совершенно очевидно, этой ночью какой-то человек зло посмеялся над нами: подражая голосу нашего дорогого Анри, он говорил с мадам Арангрюд и отправил тело ее покойного мужа, а также представителей похоронного бюро, ваших коллег и профсоюзных активистов в большой мраморный зал, а двумя днями раньше распространил эти дьявольские свитки. Итак, только вы, Сен-Раме и Рустэв — а я со своей стороны, вопреки мнению Ронсона, добавил бы сюда и Рюмена — находитесь вне подозрений. Видите ли, Рюмен — член коммунистической партии, а распространение таких дурацких текстов не похоже на их методы. Всех же остальных мы должны взять под подозрение. К тому же Сен-Раме полностью согласен с нами. Наши мнения расходятся только по вопросам тактики. У нас в Соединенных Штатах мы привыкли шагать прямо к цели, не придавая значения тому, «что скажут об этом другие». Возникла проблема, она существует, ее надо решить и только это имеет значение. Здесь же, во Франции, вы более осторожны и стараетесь как-то приглушить и замять инцидент. Если бы это зависело только от нас, мы просто-напросто предупредили бы персонал, что проведем расследование с целью разоблачить того, кто мешает нам работать, производить, продавать, получать прибыли, а следовательно, выплачивать жалованье нашим сотрудникам и выдавать им солидные премии летом и в конце года. Анри предпочитает не оглашать инцидента и действовать более скрытно. Французский детектив будет выступать как представитель одной бельгийской фирмы, желающей слиться с нашей, что обеспечит ему полную возможность находиться в нашем здании, расхаживать где ему вздумается, заходить во все служебные помещения. Кинга мы выдадим за одного из моих помощников из Де-Мойна. Мы с Анри договорились, что максимальный срок расследования — неделя. Если к концу этого срока мы не разоблачим самозванца, то воспользуемся моим методом. Я пригласил вас сюда, чтобы представить вам Кинга Востера и посвятить вас в нашу тайну. Кроме Ронсона, Сен-Раме, Рустэва, Кинга Востера, французского детектива и меня самого, вы единственный ответственный сотрудник нашей фирмы, посвященный в тайну. Что вы об этом думаете?