Чувства, которые я испытывал в начале этого собрания, были сложны и противоречивы. С одной стороны, мне казалось, что все это сон — настолько догадки Аберо были схожи с моими. Моя интуиция меня не обманула. Я тоже понял, что царство мертвых играет в этой зловещей истории весьма существенную роль. С другой стороны, мне показалось, будто меня чего-то лишили: Сен-Раме едва ли станет прислушиваться к моим предложениям. В тот вечер, когда я сообщил ему о том, что Рустэв и его шайка разгуливают по улице Амандье, он предложил мне пойти отдохнуть. А ведь какую славу заслужил бы директор по проблемам человеческих взаимоотношений, если бы раскрыл тайну, будучи представителем самой могущественной транснациональной компании! Из всех сидевших за этим столом только Аберо был так же близок к истине, как и я, но я не извлек из этого никакой выгоды, никого не обошел по служебной лестнице. И наконец, я испытывал странное ощущение, понимая, что группа руководящих сотрудников вытесняет бессильную генеральную дирекцию, не способную защитить интересы фирмы. Такая перспектива не только не радовала, а скорее тревожила меня. Я вдруг почувствовал, что предпочитаю изящную и лукавую беспечность Анри Сен-Раме тупой англосаксонской агрессивности и отсутствию всякого романтизма моих коллег, меня отталкивало их яростное желание добиться успеха там, где, по их мнению, французские руководители могут оскандалиться. Я уже видел, как американцы, оценив действия своих французских администраторов, их хватку и достигнутые результаты, хвалят Аберо и его гвардию за инициативу и упрекают Сен-Раме за неумение использовать их сообразительность и энергию. Вызовет ли эта история перемещения в иерархической системе предприятия, думал я, и не в этом ли истинная цель Аберо? Возможность своего рода государственного переворота, который готовили руководящие сотрудники против Сен-Раме, ослабила мой энтузиазм, и я спрашивал себя: «Почему они поспешили вовлечь меня в свои ряды?» Может, они боялись, что я их выдам? А может, просто хотели впутать меня в эту историю, чтобы всегда иметь под рукой? Было бы странно, если б такой трезвый человек, как Аберо, не учел того, что я могу вести двойную игру. Но я отложил размышления на завтра, сказав себе, что главное — разоблачить провокатора, а потом у меня будет достаточно времени обдумать создавшуюся ситуацию. А так как я еще мало знал, каковы их догадки и планы, я спросил:
— Могу ли я узнать, что вы думаете о фактах и о том, как опознать нашего противника или противников?
— Это очень просто, — ответил Аберо. — Какой-то тип, обладающий незаурядной энергией и сообразительностью, вбил себе в голову погубить компанию «Россериз и Митчелл-Франс»; в чем тут причина — трудно сказать, но, действуя таким образом, он, по-видимому, хочет нанести удар самой идее транснациональной компании. Вот как он мог действовать — я консультировался с экспертами, и они подтвердили мои предположения, — он мог, либо рассчитав силу взрывного заряда, либо при помощи автогена, либо посредством водяной струи повредить опоры, поддерживающие здание: разрезать их или заставить осесть, и тогда стены дали бы трещины. Это нелегко, но вполне по силам злоумышленнику, хорошо знакомому с таким делом. Гражданские инженеры пробивают стены в заранее намеченном месте с удивительной точностью. В нашем случае, например, если бы взрыв повредил ту железобетонную опору, что стоит на повороте подземного хода, ведущего из склепа в соседний зал, он мог бы вызвать известную нам трещину, и его не было бы слышно снаружи. Одновременно злоумышленник распространяет среди сотрудников двусмысленные листовки, стараясь напустить побольше таинственности. Он хочет поразить наше воображение с помощью необычных приемов, которые застают наших руководителей врасплох. Он досконально знает все подземелья под зданием и чувствует себя там как рыба в воде. Наконец, он так прекрасно и так дерзко подражает голосу Анри Сен-Раме, что приводит всех в полное смятение, распространяя ложные сведения. Наши руководители в панике и не знают, что предпринять. Они либо скрывают, либо преуменьшают значение фактов и тем самым делают их более значительными или говорят о них насмешливо и несерьезно и тем самым усугубляют их. Так, например, в последние дни странное поведение нашего генерального директора и несвойственные ему речи травмировали персонал, ибо неестественно бодрое настроение тоже может нанести травму. Но, дорогой мой номер семь, я уверен, что мои коллеги горят нетерпением услышать от вас рассказ об обеде у Сен-Раме и о причинах, которые привели вас и наших американских друзей на улицу Оберкампф во время ночного бдения. Мы поняли, что усталость была не единственной причиной вашего обморока, когда вы вошли в большой мраморный зал. Не было ли это также следствием удивления, волнения, внезапного испуга? Что вы знаете доподлинно об этом ночном бдении? Наши догадки на этот счет туманны, а вы, сами того не подозревая, возможно, держите ключ к разгадке этого нелепого спектакля.