отчего еѐ шарф опасно шатается. – Как бы то ни было, – добавляет она, – На твоѐм месте я бы
перезвонила ей завтра. Фрэнки переживает за тебя.
Я звоню Фрэнки прямо с утра, и она советует мне удалить все сообщения от Тины, даже не
читая – та славится своими гневными сообщениями людям, которые посмели вызвать еѐ
недовольство – и ждать дальнейших новостей. Я всѐ ещѐ чувствую себя довольно вымотанной,
так что "ничего не делать" кажется мне идеальной инструкцией. Мне и без того есть о чѐм
беспокоиться – финальная неделя Авиного лечения и все эти странности в школе, так что мозг
чувствует себя перегруженным.
Когда я прихожу в Ричмондскую академию, весь день засыпаю на ходу из-за смены
часовых поясов. Во всяком случае, странности ещѐ хуже. По какой-то причине Кэлли Харвест
выглядит потрясенной и расстроенной и большую часть утра перебрасывается записками со
своими подружками. Половина девчонок класса злобно на меня пялятся на физкультуре. Это всѐ
не может быть только из-за того, что я побывала в Нью-Йорке. Мальчики кидают на меня
странные застенчивые взгляды в коридорах и хлопают друг друга в ладони, когда думают, что я не
вижу. На обеде Кэлли вся в слезах. И что страннее всего, Дин Дэниэлс продолжает широко
улыбаться мне безо всякой видимой причины.
Я отрубаюсь на математике, и Дэйзи приходится тыкать меня карандашом, чтобы
разбудить. К концу этого дня я просто отчаянно хочу очутиться дома и отдохнуть.
Но на пути к автобусной остановке следом за мной по ступенькам сбегает уже знакомая
пара ног. Дин прочищает горло и откашливается. Прелюдия к разговору.
– Итак, говорят, ты провалила свою мега-работу и, вроде как, упустила сотню тысяч, –
начинает он.
– Сотню?
– Ага. Это правда?
– Нет! Разумеется, нет!
Не настолько большую сумму.
– Так ты получила деньги? Круто. Это, типа... – он замолкает, пытаясь подобрать
правильное слово.
– Ненормально? – предлагаю я.
– Ага, ненормально. И, Тед, – быстро добавляет он, прежде чем я успеваю исправить его
насчѐт денег, – Я долго думал. О тебе и обо мне, о нас.
О, боже. Звучит очень плохо. Он поворачивается и смотрит на меня тем же обожающим
щенячьим взглядом, что появляется у папы, когда он думает о Клаудии Шиффер.
– Что ещѐ за "о нас", Дин?
– Ну, типа, между мной и Кэлли не было... ну ты понимаешь. И она, эээ, немного... В
общем, я порвал с ней вчера. И, ты знаешь, ты и я... Мы, типа, похожи, ты знала? В искусстве,
приколах и всякой фигне. И ты горячая штучка, поэтому... Я имею в виду, что...
Мы подходим к автобусной остановке. Я ставлю сумку на землю. Дин смотрит на меня с
надеждой.
– Дин?
– Да?
– Ты только что сказал "Тед", это мило. Я думаю, ты всего лишь второй раз за всѐ время
назвал меня по имени. Ты помнишь, как впервые встретил меня, пять лет назад?
– Эм, вроде того. – Дин выглядит неловко и возится с пряжкой рюкзака.
– Ты назвал меня Инопланетянином38.
– Я так тебя назвал?
38 E.T. – инициалы Тед (Edwina Trout, Эдвина Траут), а также сокращение the Extra-Terrestrial –
инопланетянин.
– Ага. И когда я подросла на два дюйма, ты переименовал меня в Чумовую Пятницу. И
все остальные звали меня так же вслед за тобой. На самом деле, я думаю, что в нашем классе есть
люди, которые до сих пор не знают моего настоящего имени.
– Эм, ну да.
– И мне никогда не нравились эти клички, Дин. Совершенно не нравились. А насчѐт
Кэлли... Ну, у неѐ твои инициалы вытатуированы на шее.
– Ну, так что же?
Он чует тут подвох, только вот не понимает, в чѐм.
– Ну, я всего лишь пытаюсь сказать, что Кэлли, возможно, самая подходящая для тебя
девушка. И нет, я не получила сто тысяч. Я вообще никаких денег не получила. Я не модель, ясно?
И никогда не была ей на самом деле. И если быть совсем откровенной, я в кое-кого влюблена. Не
то, чтобы это имело какое-то значение.
– О, ясно. Круто. – Он не может смотреть мне в глаза, но, судя по его виду, он
испытывает облегчение. Думаю, я была немного пугающей. В конце концов, собственной матери я
напоминаю королевского морского пехотинца.
– Но без обид, ладно? – говорит Дин, немного оживляясь. – Попытка не пытка. Потому
что ты сейчас, типа, крутая телочка, если позволишь мне так выразиться.
– Без обид, Дин. И ничего не имею против твоих слов.
Он протягивает руку. Это все совершенно дико, но я пожимаю еѐ. Затем он бредѐт прочь,