Зены и выгляжу одновременно крутой и неземной. По-прежнему ничего общего с Лили, Линдой,
Кейт или Клаудией. Но теперь я считаю, что у каждой модели должен быть свой собственный
образ, и этот – мой. Несмотря на то, что Ник ненавидит модельный бизнес, эта моя фотография
ему нравится, потому что я выгляжу такой сильной и вызывающей. Хотя он всѐ-таки предпочитает
те мои фотографии, которые сделал он или я сама.
Канун нового года, ночь. Я на пляже в Ползифе с мамой, папой, Авой и Джесси. Небо
совершенно чѐрное и стоит мороз. Мы все, одетые в пальто, резиновые сапоги и шерстяные
шапки, позируем перед Авиной камерой – теперь моей (я обменяла еѐ на сумку от Малберри) –
которую я закрепила на новый штатив, полученный в подарок на Рождество. Мы прижимаемся
друг к другу, чтобы согреться, пытаясь игнорировать ледяной дождь, и притворяемся, что это
идеальная погода для сѐрфинга. Одной рукой папа обхватил меня, а другой – маму, которая
обнимает Аву, жмущуюся к Джесси другим своим боком. А он тем временем кричит:
– Да, детка! Давай!
Он так сильно смешит Аву, что сестра едва может дышать.
От нас исходит внутренний свет. После полугода химио– и радиотерапии результаты
проверки Авиного здоровья оказались хорошими, так что сейчас мы можем все вместе
праздновать. Она попала в 90%. Мы никогда не чувствовали себя такими живыми, как на
холодном влажном Корнуолльском воздухе.
Мне пришлось бежать назад к остальным после установки таймера, и вспышка сработала
слишком близко к моему круглому лицу. Я похожа на пузырь. Беззаботный, счастливый пузырь.
Это моя любимая фотография. Я навсегда сохраню еѐ в памяти.