Лондоне, и держалась, несмотря на все отказы, и никогда не жаловалась. И она сидела за книгами о
моде и училась фотографии. Ты бы с трудом узнала еѐ.
Спасибо, папа. Думаю, это можно считать комплиментом.
Мама подсаживается ко мне ещѐ ближе.
– Просто обещай не делать так больше дорогая. Во всяком случае, без меня.
Я обещаю. Не то, чтобы у меня много шансов снова делать это – не после сегодня.
Ава выходит из нашей комнаты, где, я думаю, она пряталась.
– Извини, – говорит она мне смущенно. – Она переключила канал, когда бабушка ей
позвонила, и я не смогла еѐ остановить. Как всѐ прошло?
– Ох, – вздыхаю я, просто радуясь, что всѐ это, наконец, закончилось, – ничего
особенного.
Позже в библиотеке, они находят для меня копию «Дэзд энд Конфьюзд». Я хочу проверить,
правда ли, что головокружительная девушка с необычными волосами – это Шехерезада. Не
удивительно, что Кошмарный парень чувствовал себя неловко в тот день в студии Сэба, потому
что был вынужден смотреть на фотографии своей бывшей подруги. Была ли она настолько
потрясающей на фотографиях, насколько я помню?
Я нахожу статью. И да. Да, это была она; да, она была потрясающей. Одетая в
разрисованные шелковые брюки и в плотно облегающую хлопковую куртку, Шехерезада излучает
энергию на фото, что очень волнующе. Она не только управляет своими пальцами, ногами и
локтями; она может позировать в пяти разных направлениях одновременно и по-прежнему
выглядеть потрясающе. Неудивительно, почему он встречался с ней.
Поразительная. Больше это не моѐ слово. Чье-то ещѐ.
О чѐм я только думала? Я никогда, просто никогда не буду такой девушкой.
Ава винит себя. Но я говорю ей, чтобы она не волновалась. Как сказал папа, – этим летом
произошло и хорошее, и плохое. Я подружилась с Сабриной. Я знаю, кто такой Карл Лагерфельд, и
какую щѐтку использовать для разного вида румян. Я могу найти дорогу через самые таинственные
уголки Лондона. Если не будет никакой работы, то теперь я всегда могу получить работу в
качестве местного гида.
Между тем осталось меньше двух недель каникул, и мне надо начинать рисовать свой
натюрморт, чтобы успеть до начала школы. Занятия в школе становятся более серьѐзными. Лучше
не иметь больше никаких летних отвлекающих факторов.
Я звоню Фрэнки, чтобы сказать, что я больше не буду ходить на просмотры.
– Ох, ты уверена, ангел? Только всѐ начало получаться.
– Не начало, – добавляю я. – Сэнди МакШанд я не понравилась.
– Хм. Он сказал тебе это? Ну, это просто мнение. Ты великолепна! Не позволяй одному
маленькому шотландскому стилисту сбить тебя с ног. В любом случае, ты куда-то собираешься?
Что?
– На каникулы? – настаивает она.– Поэтому ты больше не будешь ходить на просмотры?
Потом конечно, у тебя школа, но мы можем продолжить во время осенних каникул или на
Рождество.
Я понимаю. Вот почему она такая спокойная насчѐт этого. Она думает, что я улечу куда-
нибудь отдыхать на несколько дней, а не полностью сдаюсь.
– Ну, вообще то, Фрэнки…
– О Боже, Рио. Вип. – Я слышу, как на заднем плане настойчиво звонит другой телефон. –
Извини, ангел, сейчас надо бежать. Никаких проблем с просмотрами. Позвони мне, когда
вернѐшься, хорошо? Веселись!
Я бы так хотела быть той девушкой, которую представляет Фрэнки. Той, кто совмещает
модельный бизнес с шикарным отдыхом. Той, чьи школьные друзья выпытывают у неѐ
подробности еѐ гламурной жизни. Той, кто думает, что Чумовая пятница – лучшая роль Линдсей
Лохан, а не ругательство.
– Ага, конечно. Спасибо, – говорю я. Но она уже повесила трубку. Она разговаривает с
каким-то випом из Рио.
И мне нужно затенить ещѐ целую гроздь бананов.
Я как раз рисую третий банан (сделав связку меньше, съев два из них), когда слышу
сердитое ворчание с дивана. Ава смотрит канал классических фильмов, который недавно стал
нашим любимым. Я думаю, что Спенсер Трейси сказал что-то сильно раздражающее Кэтрин
Хепберн.
– Идиот! – выкрикивает Ава.
– Что он сделал в этот раз?
– Он пригласил меня на вечеринку.
– Кто? Спенсер Трэйси?
– Нет, Ти. Честно. Он умер десятилетия назад. Джесси.
Я оглядываюсь. Она в ярости.
– Подожди минуту. Твой парень пригласил тебя на вечеринку?
– Да, – она кипит. – Идиот.
Я не до конца это понимаю. Я сажусь к ней на диван, чтобы она всѐ мне объяснила.