других кинозвезд того времени: Аву Гарднер, Вивьен Ли, Джейн Рассел. Моя сестра немного
похожа на каждую из них, только с лучше подведенными глазами.
Я знаю, что такое настоящая красота. Я росла рядом с ней всю жизнь и... либо Саймон был
под кайфом, либо он принял меня за самую наивную дурочку всех времен и народов.
Глава 3.
Мы возвращаемся в свою квартиру в южной части Лондона, и Ава направляется прямиком
в нашу комнату, чтобы спрятать флейту, и, судя по шуму, приступает к подготовке к экзаменам. Я
собираюсь последовать еѐ примеру – у меня тоже экзамены на носу – но человек, генетически
ответственный за мою странную внешность, зовѐт меня из спальни, где он работает за
компьютером. Как только я вхожу, он тут же вскакивает с места и обеспокоенно смотрит на меня
из-под густых сросшихся бровей.
Папа, высокий, с растрѐпанными волосами и мыслями только о работе. Он похож на
сумасшедшего профессора, которым мог стать, если бы его университет вдруг не уволил половину
кафедры в целях экономии средств. Чтобы быть точнее, он словно безумный профессор,
скрещѐнный с нетерпеливым колли. У него столько нерастраченной энергии. Он тратил еѐ в
лекционном зале, вдохновляя своих студентов прелестями Английской Гражданской войны.
Сейчас он проводил большую часть времени дома за написанием рассказа о роялистах и
круглоголовых или занимался поиском работы. Я уверена, что он в прямом смысле начнѐт
вырабатывать электричество, если в ближайшее время не займѐтся чем-нибудь. Возможно, мы
сможем использовать его для электропитания квартиры.
Его обеспокоенный вид пугает меня. Мой отец из тех, кого лучше не оставлять наедине с
электроприборами и вообще с любой техникой. Поэтому я предпочитаю "помогать" ему в таких
делах. В противном случае, как правило, не обходится без пострадавших.
– Как ты, любимая? – невинно спросил он.
– Нормально, – я пытаюсь сдержать волнение, – а что случилось? – Он шаркает носком по
ковру. Я принюхиваюсь, нет ли дыма, но воздух в комнате достаточно чистый. Значит, на сей раз
ничего не взорвалось. И это радует. – Так… что случилось?
– Ну, в общем, я решил постирать белье, пока мама на работе. Постель твоей сестры опять
мокрая. Уже второй раз за неделю. У неѐ ж там не джакузи?
– Она сказала, что сильно вспотела ночью. А, ну и у неѐ немного припухла шея.
– Так или иначе,– кивает папа, снова выглядя виноватым,– я немного отвлѐкся и что-то
сделал с ними.
Это звучит плохо. Очень плохо.
– Ты что-то сломал?
– Не совсем.
Он продолжает шаркать носком по ковру.
– Хочешь мне что-то показать?
Он кивает. Как провинившийся ребенок, он ведет меня через всю квартиру на место
преступления, которым оказывается ванная комната со стиральной машиной. Над ванной висит
сушилка с развешенным бельем. Пока все нормально. Только вот, я не узнаю некоторых вещей.
Они выглядят знакомо, но маленькие, как кукольная одежда.
– Извини, любимая.
Я лучше приглядываюсь. Ох. Две мои школьные юбки. По крайней мере, были ими.
– Температура предварительной стирки была слишком горячей. Тут все немного сжалось.
Не понял вовремя.
Я смотрю на папу. Он усмехается.
– С ними все будет хорошо, правда? Я имею в виду, ты тощая, как палка. Ты стручок
фасоли. В любом случае, Ава позволит позаимствовать еѐ вещи.
– Да, пап. А ещѐ позвонит Рианна и попросит меня спеть с ней дуэтом.
Мой отец, может, и специалист по Английской Гражданской Войне, но в истории
собственной семьи – ни бум-бум. Забыл, что ли, как четыре года назад я проходила стадию
увлечения нарядами Авы, и она РАЗ И НАВСЕГДА запретила мне одеваться, как она, и брать еѐ
вещи? Недавно она делала исключение для iTunes, но школьная форма? Очень сомневаюсь.
Некоторое время мы молча стоим у сушилки. Мы оба думаем, что до того, как папа потерял
работу, это вообще не было проблемой. Мы бы просто пошли в "Marks & Spencer" и накупили бы
новых юбок. Но сейчас у нас нет такой возможности. У папы слишком высокая квалификация для
большинства вакансий. Неизвестно, насколько хватит его выходного пособия, так что каждая
копейка на счету. Поэтому у нас с Авой и нет больше карманных денег. Он чувствует себя
виноватым,
но
я
не
знаю,
что
сказать,
и
поэтому
молчу.
Тем не менее, он чувствует мою неуверенность по поводу Авы.
– Послушай, если хочешь, я сам еѐ попрошу.