том дне. А ещѐ я думаю, что хотя папе и нравится слушать о процессе создания телешоу, мама вряд
ли оценит, что отец отрывается от своих исследований ради того, чтобы выпить кофе с молодой
привлекательной женщиной. Не то, чтобы я рассказываю маме, насколько привлекательна
ассистент режиссера. Но на самом деле – очень хороша. И если бы еѐ поставили на пятидюймовых
платформах рядом с Шехерезадой, еѐ бы точно не назвали "очень обычной".
В довершение всего я заметила, что отец чересчур старательно приводит себя в порядок
перед выходом. Он не делал этого целую вечность. Он перемерил все свои пиджаки и большую
часть галстуков и даже достал старую фетровую шляпу и покрасовался в ней перед зеркалом. Хотя,
в конечном итоге он всѐ-таки убрал еѐ обратно.
Поддавшись порыву, я хватаю еѐ со столика в прихожей и нахлобучиваю себе на голову.
Возможно, она создаст подходящий для похода в галерею искусств образ. И это будет чертовски
удобней, чем Патти, от которого все сильнее и сильнее зудит верхняя часть головы, на которой
постепенно отрастают новые волосы. С огромным облегчением я оставляю парик дома. Он мирно
сидит на столике в прихожей, умело притворяясь длинношерстной морской свинкой, и дожидается
моего возвращения.
Я восхитительно провожу время в Национальной Галерее, разглядывая различные
натюрморты голландских живописцев – из фруктов, овощей, цветов, тарелок, ваз и вообще чего
угодно, что можно разместить на столе. В основном я именно это и ожидала увидеть, за
исключением того, что они, кажется, восхищаются несовершенством. Им нравится рисовать
пестрые пятна на боках персиков или яблоки с червоточинами, или цветы с порванными
лепестками. Каким-то образом это делает их более живыми. Но лучшим моментом моего визита
становится магазин, в котором я покупаю открытки, чтобы продемонстрировать мисс Дженкинс
мой рабочий процесс, как и требуется.
После быстрой прогулки по углу Трафальгарской площади, я попадаю в Национальную
Портретную Галерею, в которой, как оказалось, сейчас проходит выставка работ фотографа
Ричарда Аведона. На рекламных постерах – потрясающие портреты сильных, волевых лиц. Я не
могу позволить себе билет на выставку, но покупаю пару красивых открыток. На одной из них
изображена осовремененная принцесса с нарциссами в волосах, расположенными так, будто они
подвешены вокруг еѐ головы, как цветы на обоях позади девушки. Я влюбилась в этот эффект.
Я продолжаю думать об этом по пути к станции метро Чаринг-Кросс. На самом деле я
вынимаю открытку из бумажного пакета, чтобы взглянуть на неѐ ещѐ разок, когда внезапный
порыв ветра сдувает папину шляпу с моей головы и уносит прямо на дорогу передо мной. Я
бросаюсь вперед, чтобы поймать еѐ, когда чьи-то сильные руки возникают словно из ниоткуда и
удерживают меня на месте. Огромный ярко-красный Лондонский двухэтажный автобус
проносится мимо, буквально в нескольких миллиметрах от меня.
О, мой бог. Я чуть не погибла, спасая шляпу.
Я оборачиваюсь, чтобы поблагодарить руки, которые только что спасли мне жизнь. Они
принадлежат бизнесмену в полосатом костюме, который одаряет меня очень странным взглядом.
Может быть, именно так люди смотрят на тебя, когда знают, что благодаря им ты остался в живых.
Я ошарашено пялюсь на него в ответ, и, после неловкой паузы, он отходит в сторону, в то время
как другой автобус проезжает мимо, превращая папину шляпу в блинчик.
Внезапно, этот день перестает казаться таким уж хорошим.
Минут пять я просто брела по улице в оцепенении. Прямо сейчас я не находила в себе сил
спуститься в метро. И думать о том, как рассказать папе, что случилось с его шляпой, когда я
вернусь домой.
Постепенно до меня дошло, что многие люди движутся в том же направлении, что и я –
больше, чем обычно. Могу поклясться, я узнала пару лиц, хотя не смогла вспомнить, откуда они. Я
шла за толпой, как в тумане. Затем многие люди стали проходить через каменную арку,
контролируемую охранниками. Чтобы попасть туда, необходим пропуск, которого у меня не было,
так что я остановилась.
Я проследила за ними взглядом. С трех сторон внутреннего двора возвышалось большое
каменное здание с массивным белым шатром посередине. Всѐ было увешано цветными баннерами,
возвещающими о Лондонской Неделе Моды.
Ох, ничего себе. Интересно, будет ли задействован здесь сегодня кто-нибудь из девушек, с