бесконечная худая бледность – это больше, чем я могу вынести.
Мистер Андерсон поднимает руки.
– Все поѐм "What Makes You Beautiful". С начала.
Остальные встают, чтобы спеть, пока я сижу на месте и жалею о том, что вообще пришла
сегодня в школу.
Почему у себя в голове, я – Тед Форель – порядочная экс-гимнастка, дружелюбная,
артистическая, верный сторонник Woodland Trust, в то время как для окружающих я "сзади
мальчик"? Или Чумовая пятница? Или, как сейчас, "девушка в трусиках"?
Они попадают в ноты. Один голос поет выше других, делая это в знаменитом стиле Гарри
Стайлса.
Дин. Если бы я могла отомстить всем, первым был бы он. Парня все любили, потому что он
всегда отпускал шуточки и смеялся. Он недурен собой, если вам случайно нравится прическа в
период раннего подражания Биберу. – Я случайно узнала, что Кэлли влюблена в него с Рождества,
и теперь он, вроде как, уделяет ей внимание. Он постоянно оборачивается, чтобы улыбнуться ей.
Если Дин на твоей стороне, всѐ прекрасно. Просто должна быть другая сторона, где всѐ
наперекосяк, и я на этой стороне. Я и все остальные уроды и неудачники. Но главным образом я.
Глава 5.
– А какого цвета трусики на тебе надеты? – спрашивает Ава. Мы едем на автобусе домой.
– Не в этом дело! Вроде лиловые, раз уж ты спрашиваешь.
Каким-то образом мне удалось занять место рядом с ней. Я хотела разделить с ней свою
боль, но она воспринимает это недостаточно серьѐзно.
– Держу пари, сейчас они серые, – говорит она. – Кажется, вся наша одежда становится
серой, когда папа принимает участие в стирке.
– Знаешь, всѐ это – твоя вина, потому что ты не дала мне свою юбку вчера вечером.
Она выглядит виноватой.
– Хорошо, ты можешь взять одну с изворотливым поясом.
– О, великолепно. Теперь уже слишком поздно.
– Ну, я всегда могу оставить еѐ себе.
– Нет! Я позаимствую еѐ, – быстро отвечаю я.
Есть дурное настроение и есть самосохранение. Я не глупая.
Она улыбается и выглядывает из окна второго этажа автобуса. Мое любимое место в
автобусе. Оно всегда занято, когда я пробую сесть там, но почему-то, когда Ава хочет, там
свободно. Это, должно быть, магия вуду или нечто вроде. Она всегда была такой.
Она царапает свою руку, и я замечаю пластырь возле еѐ локтя.
– О, врач делал тебе анализ крови?
– Угу, – говорит она, – и он хочет сделать мне биопсию шеи.
– Что это такое?
– Они втыкают иголку и высасывают то, что внутри, чтобы протестировать.
Она знает, как я ненавижу иглы, так что она говорит это, размахивая руками и с
выпученными глазами, нависая надо мной как сумасшедший ученый.
– Фу, отвали от меня! Звучит гадко. Ты, кажется, в хорошем настроении для того, кто
сдавал кровь.
– Было немного неприятно, – говорит она. – Мне пришло сообщение от «Константин и
Рид» сегодня утром. Я получила работу! Луиза тоже. Четыре недели работы продавщицей. Дольше,
если мы захотим. Так что лето устроено. – Она говорит это певучим, счастливым голосом. – Я
увижу Джесси. И я буду заниматься сѐрфингом. И получу скидку.
– Так нам не придѐтся петь на улицах!
– Это был полезный опыт, Tи, – говорит она, тыкая меня в бок. – Подумать только, теперь
ты можешь написать в резюме – профессиональный музыкант.
– У меня нет резюме.
– Ну, когда-нибудь будет.
Считается ли жвачка профессиональной платой?
Она снова выглядит сонной и кладет голову мне на плечо.
– Просто надеюсь, что они не зададут тебе слишком много вопросов в интервью. Все будет
в порядке. Поверь мне.
Она закрывает глаза.
Разные студенты заходят, чтобы найти свободные места в начале автобуса, видят Аву,
отдыхающую рядом со мной, и дружески машут мне. Я делаю глубокий вдох и пытаюсь удержать
этот момент. Пять минут я не ―девушка в трусиках‖ – я ―сестра Авы Траут ‖. Может быть, это
делает меня временно классной. Я расслабляюсь и, наконец, перестаю краснеть. Между тем,
двойник Элизабет Тейлор рядом со мной начинает осторожно храпеть в мой воротник.
Оглядываясь назад десять дней спустя, сон был ключом к разгадке. Были и другие зацепки,
но мы упустили их. Мы все думали, что это сочетание переходного возраста, переезда, стресса из-
за экзамена, вируса. Вместо этого, мы беспокоились о тестах по математике и социологии, о сером
нижнем белье, об окончании книжной главы и недожаренном картофеле по-французски.