В итоге сдала детей своей коллеге Людмиле Васильевне, и бегом, переходя на турбоскорость, помчала в новый корпус, где отгрохали шикарный актовый зал.
— Зая! — воскликнул мой творческий руководитель, а по совместительству еще Буратино на сегодняшнем торжестве Марик, — Ты катастрофически не успеваешь. Марш одеваться!
Впечатлившись его грозным тоном я поспешила в подсобку, которую заведующая выделила специально для нашей театральной студии. Залетела в комнату и кинулась наносить грим. Не жалую косметику, но иначе лицо со сцены будет выглядеть бледным и невыразительным.
Накрасила свои светлые ресницы темной тушью, чуть подвела тонкие брови, щедро нанесла румяна на скулы. Спасибо моему бывшему мужу за умение стильно одеваться и красится. Он всегда считал, что его любимая супруга должна быть визитной карточкой мужа. Дорогой и шикарно одетой. Поэтому он с удовольствием оплачивал мне походы по дорогим салонам, а я смотрела и на ус наматывала.
Теперь вот пользуюсь. Если сильно прижмет в финансовом плане, то пойду новомодный маникюр колхозницам делать. А что? Очень даже прибыльная профессия.
Закончив макияж, я вынула из чехла заранее оставленный Мариком костюм цветочной феи, и как всегда меня посетило чисто девчачье чувство восхищения. Платье было великолепно. Нежно сиреневого цвета, с легкой пышной юбкой длиной до щиколотки, кружевным корсажем. Платье дополняли блестящие крылышки, которые ловко крепились к спине и кокетливо колыхались при каждом движении.
Натянула на себя все это великолепие, расправила складки тонкого шифона на груди, потянула молнию и…с ужасом поняла, что молния не застегивается.
— Черт! — в негодовании, дергая злосчастную молнию сбоку, шипела я, — Это ж надо так разожраться, чтобы в платье не влезть.
Как бы я ни старалась вдохнуть поглубже, мои пышные формы никак не хотели умещаться в лифе платья. От такой несправедливости хотелось расплакаться.
У всех нормальных баб толстеет только попа, а у меня грудь. Как так-то?
Дверь с едва слышным скрипом распахнулась, явив мое ошалелое от нервотрепки начальство.
— Ты еще не готова?! — возмутился Марик, узрев меня в полуголом состоянии, — Зая, ты срываешь мне премьеру!
Бумбончик на красной шапочке Буратино яростно покивал в знак солидарности с его обладателем и нервно дернулся, когда я жалобно запричитала:
— Марик, я у меня платье не застегивается!
Взор нашего гения режиссуры сфокусировался на моих, на половину прикрытых прелестях, и даже с расстояния я заметила, как в нервных конвульсиях задергался его левый глаз.
— Мать твою за ногу, Зая! И что мне теперь делать?!
Закатив дергающийся глаз, Марик упал на стул и протяжно застонал:
— Все пропало. Мы опозоримся, — и для пущей убедительности схватился за сердце, отчего бумбончик грустно съехал на затылок, — Я этого не переживу…
— Маричек! — кинулась я к своему начальству, — Не все пропало. Где костюм белого кролика из «Алисы». В него я точно влезу.
— Какой кролик, Зая! У нас «Буратино»! — вскричал Марик и снова завыл, — Все пролало-о-о…
— Придумай что-нибудь, а мы с ребятами сымпровизируем. Давай соберись, ты же гений.
Марик перестал кривить губы и с интересом посмотрел на меня.
— Ты права, Зая. Переодевайся, у нас еще есть немного времени, чтобы перекроить сценарий.
С этими словами воспрявший духом мужчина соскреб себя со стула и с удивительным энтузиазмом побежал делать перестановки в основном составе актеров приговаривая:
— Это будет гениально. Такого еще никто не делал.
Как только за ним захлопнулась дверь, я со вздохом стащила с себя чудесное платье и, отыскав костюм белого кролика, привычно натянула его на себя.
Мне было жаль сиреневый наряд. Теперь Марик наверняка подберет другую актрису на роль феи, если я не похудею в ближайшее время настолько, чтобы снова влезть в платье.
Частично стерла яркий грим, поправила задорные ушки, прикрепила носик и с каким-то тоскливым чувством поплелась опять играть белого кролика.
Дернула за дверную ручку, но та почему-то не поддалась.
Попробовала второй раз, усиливая нажим — та же песня.
Что за фигня?
Пару раз моргнула, тупо пялясь на внезапно заклинившую дверь, и ругнувшись со всей дури стала ее дергать.
— Да что же это такое? — зло выругалась, когда дверная ручка после такого яростного натиска, просто осталась у меня в руке, — Кто, вообще, так строит?! Голову пробить этим строителям.