Теперь я подрабатываю, играя на детских праздниках. Какая-никакая, а все же копейка в кармане.
Вот и сегодня мне предстояло выступить на празднике в честь открытия нового корпуса нашего садика. В этом году администрация раскошелилась и отстроила целых две новых группы для дошколят.
На открытие должен был пожаловать сам глава администрации, поэтому сорвать праздник своим опозданием было сродни государственной измене, и посему я летела на своей старушке раскрылив покоцанный спойлер на багажнике.
По дороге меня попытался подрезать черный внедорожник с блатными номерами, но я нагло уперлась рогом и не пустила его, гневно посигналив и ткнув пальцем в знак «В машине ребенок», которым были помечено, и переднее, и заднее стекло – так, на всякий случай, для таких вот парнокопытных особей.
Водитель шикарного «БМВ», видимо, сказал что-то пакостное в отношении блондинки за рулем, потому что представительного вида мужик на пассажирском сиденье с интересом покосился на меня и гаденько ухмыльнулся, на что я, окончательно разозлившись, показала им обоим средний палец и стартанула в направлении садика.
– Мама, а почему ты дяде пригрозила пальчиком? – послышался тоненький голос Насти.
– Э-э-э, я просто показала дяде дорогу, – ласково отозвалась я, а на заднем сиденье, с трудом сдерживая смех, в унисон захрюкали близнецы.
Здание садика встретило нас праздничным настроением. На главной игровой лужайке поставили большой батут для детей. Разумеется, Киря и Ильей сразу потащили меня туда, глядя жалобными глазами. Конечно, я сдалась и потратила последние десять минут до начала церемонии, скача, словно дикая коза неандертальца, по всему батуту за близнецами.
В итоге сдала детей своей коллеге Людмиле Васильевне, и бегом, переходя на турбоскорость, сь новый корпус, где отгрохали шикарный актовый зал.
– Зая! – воскликнул Марик, мой творческий руководитель, а по совместительству еще Буратино на сегодняшнем торжестве. – Ты катастрофически не успеваешь. Марш одеваться!
Под впечатлением от его грозного тона я поспешила в подсобку, которую заведующая выделила специально для нашей театральной студии. Влетела в комнату и кинулась наносить грим. Не жалую косметику, но иначе лицо со сцены будет выглядеть бледным и невыразительным.
Накрасила свои светлые ресницы темной тушью, чуть подвела тонкие брови, щедро нанесла румяна на скулы. Спасибо моему бывшему мужу за умение стильно одеваться и краситься. Он всегда считал, что его любимая супруга должна быть визитной карточкой мужа, дорогой и шикарно одетой. Поэтому он с удовольствием оплачивал мне походы по дорогим салонам, а я смотрела и на ус наматывала.
Теперь, вот, пользуюсь. Если сильно прижмет в финансовом плане, то пойду новомодный маникюр колхозницам делать. А что? Очень даже прибыльная профессия.
Закончив макияж, я вынула из чехла заранее оставленный Мариком костюм цветочной феи, и как всегда меня посетило чисто девчачье чувство восхищения. Платье было великолепно! Нежно-сиреневого цвета, с легкой пышной юбкой длиной до щиколотки, кружевным корсажем. Платье дополняли блестящие крылышки, которые ловко крепились к спине и кокетливо колыхались при каждом движении.
Натянула на себя все это великолепие, расправила складки тонкого шифона на груди, потянула молнию и…с ужасом поняла, что молния не застегивается.
– Черт! – в негодовании, дергая злосчастную молнию сбоку, шипела я. – Это ж надо так разожраться, чтобы в платье не влезть!
Как я ни старалась вдохнуть поглубже, мои пышные формы никак не хотели умещаться в лифе платья. От такой несправедливости хотелось расплакаться.
У всех нормальных баб толстеет только попа, а у меня – грудь. Как так-то?
Дверь с едва слышным скрипом распахнулась, явив мое ошалелое от нервотрепки начальство.
– Ты еще не готова?! – возмутился Марик, узрев меня в полуголом состоянии. – Зая, ты срываешь мне премьеру!
Помпончик на красной шапочке Буратино яростно покивал в знак солидарности с его обладателем и нервно дернулся, когда я жалобно запричитала:
– Марик, я у меня платье не застегивается!
Взор нашего гения режиссуры сфокусировался на моих наполовину прикрытых прелестях, и даже с расстояния я заметила, как в нервных конвульсиях задергался его левый глаз.