— Ты перегибаешь. — Она усиленно пыталась не улыбнуться, те искорки стали еще более очевидными.
Я оттолкнулся от дверного косяка и, подмигнув, направился в сторону кухни.
— Вытаскивай свою прекрасную задницу оттуда, чтобы мы могли есть, пить и веселиться.
— Пить? — Мэгги простонала. — Сегодня я и правда хочу выпить больше, чем стоит, особенно из-за этой недели. — Ее шаги позади меня дали понять, что она следовала за мной на кухню.
— Ну, к счастью для тебя, я также остановился в «Саратога вайнери» и купил «Бладрут» на десерт.
Я полез в холодильник за нашими салатами — мой с курицей-гриль, конечно же, — и, повернувшись, увидел, что она достала бутылку вина из пакета. «Бладрут» был одним из ее любимых напитков, и, мягко говоря, это необычное вино, это вино «Меломель» с медом и кентуккийским бурбоном с многолетней выдержкой. Содержание алкоголя в нем четырнадцать процентов, так что оно являлось адским пойлом.
Оказалось, что я не имел ни малейшего представления о том, как мог ударить этот «Меломель».
Во многих смыслах.
Глава 35
Мэгги
Я уже баловала себя этим вином прежде, но хотела бы отметить, что не увлекалась им так, как сегодня вечером. Из-за босса моя рука постоянно тянулась к бутылке, в буквальном смысле, с другой стороны был Рай, который отваживал от меня практически каждого парня, с которым я контактировала. В общем, я чувствовала желание утопить свои проблемы в «Бладруте».
Я так и поступила. Ох, я как всегда.
Вы знали о существовании такого момента, когда вы начинали говорить неразборчиво и замечали это? И поэтому вы старались еще усерднее, чтобы слова выходили понятными, но, в конце концов, только говорили медленнее и, казалось, что вы еще более пьяны?
Вышеописанное — это я сейчас. Хотя я выпила один бокал «Меломеля», но я была никакой.
Мы с Раем растянулись на диване. Я лежала на подушках, а мои ноги — на бедрах Рая, его ладонь покоилась на моих голых коленях. На мне были удобные хлопковые пижамные шорты, майка и сверху толстовка на молнии. Ужас состоял в том, что рука Рая была на моей голой коже, и по некоторым причинам это напоминало мне, сколько прошло времени с тех пор, как меня трогал парень. Ну, понятно, о чем я.
Очень. Давно. Не говоря уже о том, что последним таким парнем был Рай. И воспоминания о том, что произошло между нами в доме его родителей...
Слегка подвинув ноги, я повернулась и взглянула на его профиль, когда он смотрел фильм. Его прямой нос, мужественная линия подбородка, губы — всё это манило меня. Мои пальцы зудели от желания очертить его лицо, прикоснуться к нему.
— Рай? — Вышло нежно и робко.
Он повернулся, чтобы взглянуть на меня, и мне вдруг захотелось, чтобы горел свет, а не только телевизор озарял его лицо, другая часть его скрывалась в темноте гостиной.
— Мэггс?
— Могу я спросить тебя кое о чем?
— Ты можешь спрашивать меня о чем угодно, — немедленно ответил он, и я услышала искренность в его тоне и почувствовала себя нехорошо из-за того, что сердилась на него.
— Ты же встречался с девушкой, верно? То есть, вы со Стейси...
О, черт. Народ, пьяная Мэгги официально взяла верх. Знаете почему? Этот вопрос. А-а-а. Не-е-ет. Трезвая Мэгги не зашла бы так далеко.
Он так долго колебался, что я уже была на грани того, чтобы проблеять ему извинения, когда он удивил меня.
— Да, встречался.
И вот это, леди и джентльмены, называлось «открыть ящик Пандоры». Ни за что на свете я не собиралась оставлять всё, как есть.
— Так... было всё плохо? Поэтому ты... — я замолчала, не зная, как спросить его.
— Ты спрашиваешь о том, было ли всё настолько ужасно, что я стал встречаться с Джеком? — он коротко рассмеялся.
— Да.
Рай снова обратил свое внимание на телевизор.
— Нет, это не было ужасным. — Короткая пауза. — Я всегда наслаждался этим.
— А какая твоя любимая часть? — Вот и всё. Я обрекла себя на самоубийство. За исключением того, что ущерб уже нанесен, и я... действительно хотела узнать его ответ.
Когда он снова обратил на меня внимание, тяжелый взгляд сосредоточился на мне, и если бы я не знала лучше, то поклялась бы, что увидела в их глубине жар.
— Моя любимая часть?
Осознавал ли он, что его рука касалась моего колена и бедра? И у меня не было ни малейшего желания останавливать его?
— Моя любимая часть — касаться женских сосков, сосать их, щелкать по ним языком, пока они не затвердеют, и девушка не станет изнывать от желания.
О, господи. Мое дыхание затруднилось, мои соски затвердели только лишь от его слов об этом. Я не надела лифчик и заволновалась, не мог ли он увидеть, как они изо всех сил пытались прорваться сквозь тонкий материал толстовки.
Хуже того, он продолжил, его голос был хриплый и глубокий.
— Другая любимая часть — проскальзывать пальцем в ее киску, чувствовать ее влажность, как она сжимает мой палец. Или, — он прервался, и я поняла, что задерживала дыхание в ожидании его слов, — впервые попробовать ее вкус, проскальзывая языком внутрь. Или лизать ее клитор и заставить ее кончить, сидя на моем лице.
О, боже. Я так завелась от его слов, от его рассказа о любимых вещах, которые он делал для женщины. Загипнотизированная его словами, я закрыла глаза и даже не осознавала, что его пальцы касались края моих задранных шорт. Я возбуждалась всё сильнее, изнывая от жажды, мое тело требовало разрядки от чего-то другого, кроме вибратора.
— Или та часть, когда я трахаю ее языком.
Я пыталась заглушить стон, который рвался наружу из-за его слов, но не уверена, что преуспела в этом. Слишком увязла в своих фантазиях, когда почувствовала, как его палец проскользнул под шорты, направившись к моему центру.
— Момент, когда я чувствую, насколько она возбуждена из-за меня... как чертовски восхитителен ее запах… — Прозвучало так, будто его дыхание, как и мое, стало прерывистым, словно он знал, какие озорные мысли крутились в моей голове. Я настолько потерялась в своем воображении, чтобы обращать на что-то внимание, когда почувствовала, как пальцами он дразнит меня, проскользнув и собрав мою влагу, от чего мои ноги раздвигались всё больше.
— Момент, когда я вижу, насколько она возбуждена и сексуальна. — Двумя толстыми пальцами он проскользнул внутрь, и я не могла не изнывать от желания.