Выбрать главу

— Все друзья Филиппа, — фыркнула Анриетта, — все на один покрой.

— Разве Дидерик друг Филиппа? — спросила Элиана.

— Ясно, по физиономии видно. Я вошла на минутку в кабинет и его видела. Бедняжка Филипп, у него какой-то особый талант — дураки летят к нему, как бабочки на огонь.

— Зачем ты так говоришь? Это же несправедливо.

— Ничего худого я про Филиппа и не сказала. Сказала только, что существует особая порода людей, которые почему-то ищут именно его общества, например, малоизвестные писатели, которые никогда известными не станут, или любители искусства, приобретающие одни только подделки. Хочешь, поспорим, что этот самый Дидерик выпустил томик стихов. Уж больно он элегантный и разочарованный.

— Ты хоть поняла, зачем он пришел?

— Разве через эти проклятые драпри услышишь? Филипп, по-моему, нарочно велел их повесить на дверь.

— Только бы денег не вздумал просить! Вряд ли это облегчит мою миссию.

— Что ты мелешь? Разве Филипп тебе хоть раз в жизни отказал?

— Вот потому, что он не умеет отказывать, мне особенно претит пользоваться его слабостью.

— Но зато ему будет приятно. И вдобавок ты сделаешь еще одно доброе дело. Позволишь мне успокоить «того несчастного Тиссерана, он, очевидно, места себе не находит от волнения. А где письмо?

— Сожгла. Никогда не оставляй на виду таких писем, Анриетта.

— Что же я, по-твоему, совсем сумасшедшая? А что ты скажешь о самом письме?

— Написано ловко.

— И все? Неужели оно тебя не тронуло?

— Конечно, нет. Ему срочно требуется семь тысяч франков, вот он и старается тебя разжалобить. Интересно, сколько раз и скольким женщинам он писал такие письма…

— Ты это нарочно говоришь, чтобы настроить меня против него, а сама воспользуешься этим и не скажешь Филиппу…

— Да нет же. Раз я обещала, с Филиппом я об этих деньгах поговорю, займу у него эту сумму под мои акции. Но, вспомни, уже третий раз я помогаю тебе выручать Тиссерана.

— Он же всегда отдавал нам долг.

— Отдавал, но понемножку, так что фактически деньги проходили без толку. Ну что можно купить на триста франков?

— Надеюсь все же, тебе приятнее спасти человеку жизнь, чем удачно спекулировать на бирже.

— Во-первых, я не спекулирую, а просто думаю о будущем. А во-вторых, пойми ты раз и навсегда, что Тиссеран никогда с собой не покончит.

— Я в этом не так уж уверена.

— Именно поэтому шантаж ему и удается.

— Какая ты жестокая, Элиана! Не забывай, что речь идет о человеке, которого я глубоко люблю.

— Еще одна причина не обращаться к тебе с подобными просьбами. Таким чувством, как любовь, в низких целях не пользуются.

— Подумай сама, ну у кого ему просить денег?

— Да у самого себя. Пусть заработает эти деньги, пусть трудится.

— Ты нарочно меня дразнишь. Речь идет о том, чтобы до четверга уплатить кредиторам!

— Ну хорошо, на сей раз мы его спасем, а через полгода повторится та же история.

— Через полгода он наверняка сумеет добиться лучшего положения.

Горький смех, бывший ответом на эти слова, сразу стих, как бы перерезанный пополам неожиданным появлением Филиппа.

— Ну что? — одновременно спросили обе женщины. — Кто это?

— Мой однокашник, я о нем, признаться, совсем забыл.

— А чего он хотел? — поинтересовалась Элиана.

— Ничего.

— Удивительно, — вставила Анриетта, — прийти с визитом после стольких лет…

— Да нет, нет, Фернан вовсе не плохой малый. Человек он, правда, холодный, во всяком случае, внешне холодный, но у него есть сердце. Вспоминал, как мы раньше с ним дружили. Кстати, он наговорил массу комплиментов в твой адрес, Анриетта.

— Очень мило с его стороны.

— Конечно, мило. Его отец связан с металлургической промышленностью, Фернан даже хотел меня заинтересовать одним очень перспективным делом, которое как раз сейчас затевает господин Дидерик-старший.

— Вот оно что, наконец-то, — бросила Анриетта.

— Что ты имеешь в виду?

— То, что он приходил стрельнуть у тебя сто тысяч.

— Ничего он не собирался стрельнуть, как ты выражаешься. Просто сделал весьма туманный и деликатный намек на совместное капиталовложение, вот и все.