Большая грудь. Я хочу ее коснуться. Крепкие бедра. Я жажду их прикосновений. Я хочу…
Одноглазые девушки невероятно сексуальны.
Этот глаз. Он такой…
Меня возбуждает ее слизь.
Да!
Быть перемазанным ее слизью это прекрасно.
Эта слизь! Хочу коснутся!
Я жажду быть связан ее щупальцами.
Связан…
Я желаю быть использованным одноглазыми мамоно.
Один глаз…
Я хочу ее.
Я хочу ее.
Я хочу ее.
Я хочу ее.
Я хочу ее.
Я хочу ее.
Я хочу ее.
Я хочу ее.
***
Она приняла меня. В тот миг, когда я, упав на колени начал умолять ее сделать меня своей игрушкой, я ничего не боялся больше чем ее отказа! Я хотел ее. Хотел быть ее. Хотел отдать ей все что имел, всего себя.
И она приняла меня.
Она сношала меня прямо на голом камне пещеры, едва успев стянуть с моего тела одежду, успев испачкать ее своей слизью. Мне было плевать. Я был даже рад, тому что ее слизь останется со мной. Единственное о чем я волновался, так это о том, что те грязные тряпки недостойны ее прекрасной, скользкой, такой возбуждающей слизи.
Она спеленала меня обнаженного своими щупальцами, а после, тесно прижавшись к моему телу, насадила себя на мою плоть. Я кончил в тот же миг, но ее многочисленные глаза вспыхнули, и я стал вновь полон сил.
Потом я лежал на спине, а она возвышалась надо мной, словно наездница, объезжающая жеребца.
После она вновь укутала меня своими щупальцами, прислонив мою голову к своей груди. Я смутно помню как облизывал все ее тело, зато намертво сохранил в памяти непреодолимо блаженственный вкус ее кожи.
Я уснул, или, если уж говорить правдиво, потерял сознание от усталости, где-то парой десятков оргазмов спустя.
Даже во сне перед моим взором стоял ее огромный глаз.
***
- Ну вот твой выход, Нован. Я редко здесь бываю, но твой город, кажется, недалеко.
С превеликим трудом оторвав взгляд от бесчисленных глаз моей возлюбленной, я выглянул в просвет между скалами. Вдалеке и вправду было видно стены моего родного города. Светило солнце. Я вышел на поверхность, но сердце мое осталось там, в тех пещерах, в сияющем тысячей кристаллов подземном гроте, во множестве глаз моей возлюбленной.
- Спасибо, Рилсолосс. - Ее имя слетает с моих уст сладкой музыкой и никогда в жизни я не слышал имени прекрасней. - Я обязательно вернусь к тебе. Нужно только все уладить.
- Я верю. Куда же ты от меня денешься, моя игрушка.
От ее слов по спине пробегает невольная дрожь, колени слабеют, а в штанах становиться непреодолимо тесно.
- Никуда. Никуда и никогда. - Почти шепчу.
Она улыбается. В этот раз ее улыбка не зла. И пусть она полна высокомерия и властности - это нормально. Я собственность этой мамоно, ее игрушка и ее вещь. Она имеет все права быть высокомерной.
- Тогда сделай для меня одну мелочь, Нован.
- Все что угодно!
Ее острозубая улыбка становиться еще шире, а голос полный превосходства, требует:
- Испачкай свои штаны.
Даже не задумываюсь, а сразу выполняю приказ. Это просто, до смешного просто. Я всего лишь смотрю в ее огромный, такой прекрасный, глаз и кончаю, содрогаясь всем телом. Не выдержав и упав на колени, я все же сумел не отвести свой взгляд.
Она смотрит на меня некоторое время, а после один из ее меньших глаз вспыхивает, и моя одежда очищается от пятен семени - за время пути на поверхность она приказывала мне “пачкать себя” не один и не два раза.
Я иду в сторону Трехозерного, в одежде починенной чарами моей любимой. Я уже предвижу разговор с отцом, но меня это не волнует - я нашел свою судьбу, и нет ничего прекрасней. Ведь теперь в глазах моей половинки я вижу не только превосходство и презрение, но и простую, но оттого не менее приятную, заботу.
Полтора года спустя
Я откладываю в сторону законченный отчет и встаю из-за стола.
Отец получил повышение и отправился на новое место работы прямиком в столицу. Изначально он хотел отправить туда меня, но я настоял на том, чтобы остаться в Трехозерном. Отец не сильно противился - он посчитал, что я наконец-то вырос из своих мальчишеских развлечений и решил остепениться. Год тому назад я женился на Ланин, той самой купеческой дочери, с которой меня обручили. Свадьба была весьма пышной, и народ тогда славно погулял. Теперь мой старый дом отдан целиком в мое распоряжение, а отцу выделили особняк в столице - дало плоды мое детское пронырство и Орден оказал протекцию семье, что когда-то предотвратила падение города в руки мамоно.
Моя работа не проста, но хорошо оплачиваемая, а так же дает немало власти. Городской писарь - это не только бумажки писать. Человек на этой должности играет важную роль в административном аппарате. Работать приходиться много, но я вполне справляюсь.
Я спускаюсь в подвал своего дома .
Ланин уже здесь, стоит на коленях, уткнувшись лицом в промежность Рилсолосс, судя по учащенному дыханию моей любимой, человеческая женщина справляется со своей ролью весьма неплохо. Несколько щупалец поворачивают свои глаза ко мне, а миг спустя мамоно повернулась ко мне лицом.
Стоило мне только посмотреть в глубину ее глаза, как я уже привычно кончил. Смотреть, как я достигаю оргазма от одного только ее взгляда, доставляет моей любимой какое-то странное удовольствие, иначе интерпретировать ее действия я просто не могу. Каждая наша встреча начинается именно со взгляда в глаза друг-друга. Поначалу мне было дико неудобно и, несомненно, унизительно, проявлять подобную несдержанность. Мне унизительно кончать от одного взгляда не нее. И тем не менее, я принял ее маленький фетиш. Коль уж ей доставляет удовольствие мое унижение, то я не стану ей перечить. Я рад ублажать ее фетиши. Да и сам факт того, что я знаю об этом ее увлечении мне приятен. Тоже тайна, пусть и своеобразная.
Умудрившись даже не сбиться с шага, я подхожу к ней и целую ее губы. Разорвали поцелуй мы еще не скоро, однако, когда язык Ланин довел мамоно до пика, та все же вынуждена была разомкнуть касания наших губ. Немного отдышавшись, Рилсолосс отодвинула голову девушки от своей промежности и скомандовала:
- Иди готовить ужин.
Ланин молча встала и вышла из подвала. Я знаю, что как только дверь за ней закроется, она тут же забудет о своем порочном занятии с монстродевой, и приступит к готовке. Мощь гипноза моей возлюбленной просто невероятна. Ей не составило бы труда незаметно подчинить себе весь город. В нашей глубинке никто не ждет появления мамоно столь высокого класса. Невероятной силы гипноз, позволяющий работать с сознанием на очень тонком уровне и запредельно сильные даже для ее вида магические способности - местному отделению Ордена не нашлось бы чего ей противопоставить. Это если они вообще заметили бы, что происходит неладное.
Занимая освободившееся после ухода Ланин место между ног Рилсолосс, я радуюсь тому, что ей это не нужно. Свое влияние на наземный мир она ограничила одним только этим домом, прорыв в него туннель из подземелья, да поставив барьеры, которые препятствуют выходу демонической энергии наружу. Ну и персональный амулет с той же функцией для меня и Ланин.
Я прекрасно понимаю тот факт, что тогда в подземном гроте, Рилсолосс сделала со мной то же самое что и с Ланин - загипнотизировала и внушила чуждые мне чувства, но меня это не волнует. Я нашел свое место и свою любовь, а остальное не важно. Мы ни разу не обсуждали тот день, и, покуда сама Рилсолосс того не захочет, я не подыму эту тему. О самих ее возможностях мы говорили не единожды, как из чистой жажды познания, так и для более приземленных целей. Не раз Рилсолосс меняла мой разум, по моей же просьбе. Добавить новый фетиш, оставить внушение, которое сработает в нужный момент, даже просто временно стереть память о самой себе, а после вновь изнасиловать меня, будто впервые. Наша интимная жизнь весьма разнообразна…
В конце-концов, для меня никто не может быть идеалом большим, чем моя милая гипнотизер. Ведь даже у Илиас, несмотря на всю ее божественность, два глаза.