Вечером ко мне зашел Дельфин, и мы вместе отправились к Лиде, надо было забрать кое-какие учебники.
Открыли не сразу. Надутый и явно чем-то рассерженный Мишка сказал, что Лидки нет дома, но что учебники для нас она отложила, они на этажерке. Мы прошли в квартиру. За столом сидел дядька в расшитой украинской сорочке и пил чай. Я сразу догадался, что это их отец, — он со вкусом попивал чаек, как у себя дома.
Завидев нас, привстал.
— Леонид Павлыч, — представился он. — Заходите, молодые люди. Чайку не хотите?
Стол был уставлен разными закусками, посередине желтела бутылка коньяку. Я заметил, что чай пил он совсем уж не по-людски: то отхлебывал из чашки, то тянулся к селедке или салу, закусывал. Наливал рюмочку коньяку, опрокидывал, а потом снова брался за чай.
Мы вежливо отказались.
— Напрасно, парни, напрасно. — Он покачал головой. — Чаек очень хорош. Ишь как заварен!.. Не чай, а прямо пожар в джунглях!
Это он здорово сказал. Я вгляделся попристальнее, и дядька мне, пожалуй, понравился. Лицо продолговатое, ровное, в мелких рыжих веснушках. Волосы тоже рыжие, подстрижены по-молодежному, удлиненным мыском на шее, а надо лбом пышно зачесаны вбок. Мы с Дельфином принялись разбирать учебники. Видно было, что Лидка кое-как собрала учебники — забирайте, мол, все, мне не нужны больше…
— Ликвидация имущества, — заметил Леонид Павлыч. — Дело понятное. Уговаривал, просил, умолял — не послушалась. Непокорная дочь!
Он наполнил рюмку. Напевая «непокорная дочь, непоко-орная дочь…», выбрал на тарелке кусок ветчины, зацепил.
— Ваше!
Выпил. Вздохнул глубоко, удовлетворенно.
— Вы, молодежь, неправильно о жизни понимаете. Смотрю на вас, так сказать, изучаю. И вижу: нет и нет. Все неправильно.
— Как это — неправильно? — спросил Дельфин.
— Как? А-а, это целый разговор, — оживился Леонид Павлыч. — Вы ведь как живете? Каждый из вас, взять хотя бы этого вот пацана, — он указал на Мишку, — сотворил себе тюрьму. Я говорю — мысленную тюрьму. Ящик дубовый себе построил и в этом ящике сидит. Ограничитель вечный, клапан предохранительный… Вы кем хотите стать? — Он ткнул пальцем в сторону Дельфина.
— Капитаном.
— Во-во! А он летчиком, — кивок на Мишку. — То-то оно и есть. Сена клок перед мордой осла. Видите вы этот клок, и все тут. Вы — корабль, Мишуха — самолет. А что по сторонам — вас не интересует. А жизнь, она…
Леонид Павлыч мечтательно закачал головой. Пропел:
— А жизнь-то проходит мимо-о!
— А я думал, жизнь — это любимый труд, — с усмешкой заметил Дельфин.
— Э-э, друг… Кто его знает, что тут любимое, а что нет. Все течет, все изменяется. Я вот сколько перевидал. Ого! На море, между прочим, тоже побатрачил. Матросом был. Морока. Потом бревна катал в лесхозе. В рабочий класс подался, на завод. А городов сколько перевидал!.. Теперь вот в театре. Сцену освещаю, делаю день-ночь. Иллюзия, искусство, мираж чувств… Можно так, а можно и не так. По крайней мере, не скучно… Эй, цуцик, поди сюда!
Мишка шмыгнул носом, промолчал.
— Цуцик! Тебе говорят?
— Я не цуцик, — мрачно ответил Мишка.
— Нет, цуцик.
— Не цуцик я.
— А я говорю — цуцик!
— Сам ты цуцик! — Мишка с достоинством вышел, крепко притворив за собой дверь.
— Видали? — подмигнул Леонид Павлыч. — Герой. Весь в меня пошел. Этот не пропадет! Тут мое отцовское сердце может быть спокойно… — Он качнулся. — Завтра уезжаю, арриведерчи, Рома! Возвращаюсь в таинственный мир кулис, черт бы его побрал…
Он уткнулся носом в стол, должно быть, задремал, Теперь он нравился мне куда меньше, вернее, совсем не нравился. Ничего в этом Леониде Павлыче нет хорошего. Рыжий. И нос как-то кверху загибается. А прическа? Ничего себе причесочка! В таком-то возрасте и длинные волосы. Бачки рыжие, косая челка.
Дельфин, должно быть, полностью разделял мои чувства. Мы запихали в сумку учебники и собрались уходить, но тут вошла тетя Аня.
— А-а, мальчики. А я думала, Лида… Вы Лиду случайно не встречали? Запропастилась куда-то…
Она держала вазочку с вареньем. Я сразу заметил, что на тете Ане новое платье, серое в полоску, а волосы причесаны как-то по-особому. Но держалась она безразлично-отрешенно, как бы обходя вниманием того, кто сидел за столом.