Короче говоря, Витька не выдержал и полез через решетку. Я за ним. Стоило только нам оказаться на зеленом поле вольера, сердитый жеребчик сразу же переключился на нас. Опасно приблизилось и остальное стадо. Удирать теперь пришлось нам, и мы довольно успешно пробежали два круга, пока Лидка, подобрав разбросанные вещи, не отперла калитку. Мы выскочили. Ну и ругала же она нас!
— Куда полезли! Запрещено беспокоить животных, не положено! Хорошо еще начальства поблизости не было, а то бы… И с какой стати вы сюда заявились? А ну марш отсюда!
И это вместо благодарности за спасение. Разобиженные, мы удалились. И тут-то, когда ворота зоопарка остались далеко позади, мы насмеялись вдоволь. Смеялись даже в трамвае, повергая в недоумение пассажиров, хохотали и никак не могли остановиться. Старикан, сидевший на «месте для детей и инвалидов», долго терпел эти наши приступы, наконец укоризненно покачал головой и обратился к пассажирам:
— Вот! Посмотрите на них.
И все действительно на нас посмотрели.
После, стоило нам только вспомнить, как Карякина «восстанавливала справедливость» среди зверей, мы снова начинали хохотать. Что поделаешь, уж больно смешно у нее это получалось.
…На другой день получили мы с мамой письмо от отца. Приехать в скором времени он не мог и поэтому звал нас погостить к себе на Урал. Мама взяла отпуск, собрались и поехали… Вернулись мы на исходе августа. Уже запахло началом школьных занятий: писчебумажные магазины гудят от ребятни, я даже испугался, что не успею купить тетради, атлас по истории и запас стержней для шариковой ручки. Около нашего подъезда намело целые сугробы желтых листьев, и это удивляло меня: уезжал-то я в самом начале лета, на березах тогда была изумрудная зелень… Словно и лета не было, хотя я очень здорово провел его вместе с отцом на Урале. Странно это получилось — погостил где-то на Урале, а вернулся домой и тихо ахнул: в чем дело, почему сразу осень? Ведь была же весна! Чувство потери. Вот ведь как бывает…
Конечно, первым делом побежал я навестить Дельфина. Не терпелось узнать, как он там, побывал ли в Крыму, на море, как собирался, или родители упекли его в деревню к родным? И вообще хотелось поговорить. Я бегом спускался с лестницы и едва не налетел на Мишку — пацан тащил продовольственную сумку, тяжелую, видно было, что еле доволок.
— В магазин ходил? Молодец, мужик самостоятельный! — похвалил я.
— Подумаешь! Кому же еще, — ворчливо отозвался Мишка. — Дома никого нет, все на работе.
И он поглядел на меня исподлобья, в точности как Лидка. А я-то считал, что между ними сходства никакого нет. Лидка длинная, худая, а братец Мишук, наоборот, плотный крепыш. И характеры у них разные…
— Как Лида поживает? Небось всех зверей там перевоспитала? — поинтересовался я.
Мишка трудно засопел.
— Не. Они ее.
— Как так?
— Она старалась, а они все равно… Один там даже оплевал Лидку. Верблюжонок.
— Неужели Гришка?
— Ага. Она все заботилась, воспитывала, хлеб из дому таскала, а он подрос да и оплевал.
Мишук жалостно шмыгнул носом, но тут же насупился, умолк и, как подобает мужчине, пошел своей дорогой.
— Сестре привет передай! — крикнул вдогонку я.
Дельфина дома не было, мать сказала, что он пошел в кино на семичасовой. Было полседьмого, я помчался к нашему кинотеатру. Витьку увидел еще издали, он стоял около входа и нетерпеливо поглядывал на часы. Джинсы на нем были новые, с иностранным ярлыком на заднем кармане, рубашка яркая, с голубыми разводами.
— Здорово, Дельфин! Ну и ну! Стиляга, больше никак не назовешь.
— Сергей! Приехал наконец! А я уж заходил к тебе. Позавчера был, что за черт, думаю, куда он там провалился…
— А я иду сейчас, а навстречу Мишка. Вспомнилось, знаешь, как мы в зоопарке-то… Помнишь? Вот смеху было!