Фигура школьника была совсем готова, осталось только выпилить. Я приготовился было заняться этим, но мама послала в гастроном за макаронами.
На улице падал снежок, было так чисто, бело. Меня обогнал дядька с раздутой авоськой. Из авоськи торчал рыбий хвост.
— Безобразие! — проворчал дядька. — Оставят и уйдут.
Тут я заметил, что у дверей гастронома привязан большой рыжий терьер. Пес покосился на дядьку и виновато отвернулся. Такой славный пес, морда почти прямоугольная, шерсть волнистая. Сидит смирно, ждет.
Нельзя не полюбоваться таким псом, и я остановился у витрины. Каждый, кто проходил мимо, обязательно отпускал какое-нибудь замечание.
— Привязали на самом ходу! Укусит, так будут знать!
— Развели собак кому делать нечего!
Псу, видать, было неловко. И ногами-то он перебирал, и к самой стенке подвинулся. Поджался весь, чтобы поменьше быть, понезаметнее… А какая-то тетка еще и пожалела пса:
— Бедненький. Сидит, бедняжка.
Терьер покосился на нее и совсем к стенке отвернулся.
А почему, собственно, пес «бедненький»? Наоборот, сытый псина, ухоженный. Вон как шкура блестит, мытая да расчесанная. Ничего себе бедненький!
Я прошел мимо, делая вид, что вовсе не гляжу на пса. Тут и хозяйка вышла, отвязала собаку. Надо было видеть, как терьер заспешил от магазина! Даже не обернулся ни разу…
В дверях я неожиданно столкнулся с Тосей. Она была в голубой короткой шубке и пушистой шапочке.
— Знаешь, у Борисова ничего не получается, — сказала Тося.
— Что не получается?
— Хлестаков. Мы сегодня с ним порепетировали немного. Прямо бегемот какой-то, а не Хлестаков. Решили роль передать тебе.
— Так я же Ляпкин-Тяпкин!
— Ну и что же! А в другой картине, где нет Ляпкина-Тяпкина, ты сыграешь Хлестакова. Знаешь, сцена вранья! У тебя получится!
Я подозрительно покосился на нее, да нет, Тося говорила по-честному, без подвоха.
— Ну что же. Я готов. Начну зубрить!
— Репетиция завтра! Не забудь! — Тося помахала рукой в пушистой варежке и ушла.
Домой я шел нарочно длинным путем, по тихому снежному переулку. Это чтобы петь без помех. Люблю петь, когда меня никто не слышит.
Оглянулся: никого нет. Набрал воздуху и заорал во все горло: «О дайте, дайте мне свободу! Я свой позор-р-р… сумею искупить!» Получилось мощно.
А что, если у меня вдруг появится оперный голос?! Вот здорово! Стать бы оперным певцом! И я размечтался: театр кипит, все наши ребята в партере.
— Сидоров, сядь на место, успокойся, не вертись, — волнуется Нина Харитоновна.
Нарядные девчонки шепчутся, программки листают. Дирижер взмахнул рукой, и… В общем, я выхожу на сцену. Поступь важная, борода, кольчуга. Конечно, с мечом в руке.
— Ни сна-а, ни отдыха измученной душе…
Тут кто-то хлопнул меня по плечу.
— Ты чего распелся? Вся лестница гудит!
Оказывается, я уже в нашем подъезде. А на площадке около своей двери стоит Игорь Савельев, наш сосед. Вернее, сын соседский, он из армии в отпуск приехал. Стоит и усмехается.
Каким-то другим стал Игорь. Не пойму, в чем тут дело, а все-таки Игоря не узнать… Еще в прошлом году вместе в кино бегали. Ни силой не отличался особенной, ни ростом. На три года старше меня, а разницы большой между нами как-то не чувствовалось. Бывало, вместе обсуждали, куда лучше поступить, книгами обменивались.
Игорь полез в карман за ключом, дверь отпирает, все делает с какой-то особенной, мужской ухваткой. Сразу видно — хозяин.
— Ну, как дела в школе?
Спрашивает, конечно, просто так, для проформы, потому что он-то отлично знает, какие такие дела в школе, сам в ней учился.
А вот мне ничего не известно об армии и страшно хочется с ним поговорить. Только как подступиться, не знаю. На Игоре шинель, нашивки какие-то, ремни… Что-то незнакомое и в лице, и в повадке.
— Так себе дела, — отвечаю. Нажимаю звонок, жду. В руке сетка с макаронами топорщится.
— Заходи, — бросает Игорь.
— Обязательно! Можно завтра?
Я подпрыгиваю от радости и едва не сбиваю с ног маму.
— Отличник боевой подготовки макароны доставил! — рапортую я.
Все-таки очень хочется поскорее в армию попасть. Отслужить свое, вернуться таким, как Игорь. Невозмутимым и бывалым, непохожим на себя… Зато на человека я буду похож, и дышать станет легче. Скорее бы!
В тот день, когда был назначен вечер, меня подозвала Нина Харитоновна.
— Горяев, я на тебя надеюсь. Приедут представители из роно, гости из соседней школы. Оформление сцены сделай пораньше, чтобы все было готово к пяти. Роль крепко помнишь? Обе роли?