— Если уж контроль был нашей общей проблемой, лорд Алдершот, полагаю, со сковородки ты перебрался на огонь.
— Нет, — слишком быстро ответил он. — Мавис просто знает, что желает, но она не велит мне! — он покачал головой, словно пытаясь очтистить сознание. — Если бы ты понятнее очертила цель своего призыва, мы бы не посылали ту последнюю угрозу… Ну, не то чтобы мы в ней не нуждались, ведь я катастрофически нуждаюсь в деньгах…
— Их не хватает на то, чтобы содержать твою прелестницу в пышных юбках? Она жаждет получить не только твой титул, но и мои деньги!
— Мисс Уитфилд, в самом деле! Ты не можешь использовать такое выражение — и, разумеется, не по отношению к мисс Кодл!
— Правда есть правда.
— Как страшно упоминать так о дочери джентльмена. Наши чувства взаимны — это глубокая любовь, если ты не заметила до сих пор! А то, что ты говоришь, звучит противно! Стыд и срам, мисс Уитфилд, стыд и срам! Ты слишком смешиваешь любовь с грязью. Мы проведём вместе вечность и в бедности, и в роскоши!
Лидия смотрела на Манфреда Барли в неверии — это были не его слова. За каждым словом стояла Мавис Кодл.
— Если это так, то почему же ты просто не сказал мне, что передумал? Откуда появилась идея относительно похищения и шантажа?
— Ну, разумеется, Мавис. Она отметила, что богатство Роузберри-холла затмевает Уайлдер-хилл уже много поколений. Из нас двоих она куда умнее, но я вполне согласен. А твоё богатство должно было стать моим наследием!
— В самом деле. А мне вот казалось, что фортуна Уитфилдов родилась из сахара, отличного управления и сдержанности в средствах!
— Именно. Но никто столь плебейского происхождения не имеет права иметь денег куда больше, чем у нас — древних аристократов!
— Тобою манипулировали.
— Нет…
— Замечательно. Ибо я в восторге от рассказов о ерунде, но я тут не для того, чтобы обсудить безрассудство объединения поместий, я пришла, чтобы поговорить о вызове, который ты бросил несколько часов назад. Если, как ты говоришь, ты не прогибаешься под мнение своей девицы, у тебя относительно отмены дуэли не будет ни единой проблемы!
— Ну, этого я сделать не могу.
— О, и почему нет?
— Ну, ты должна предложить мне довольно щедрую сумму, и тогда я отменю вызов.
— Ах, вот она, цель! Всё ещё деньги. Мисс Кодл вполне соответствует этому.
— Ну, Мэвис подумала, что нам стоит удвоить требование…
— Две тысячи фунтов. Замечательно. Отзывай дуэль.
— Сначала она хочет деньги.
— Барли, ты прекрасно знаешь, что я не смогу собрать две тысячи фунтов за… — Лидия обернулась в поисках часов, — четырнадцать часов! Банки нынче закрыты, и мне придётся ещё обсудить это с мистером Линчем и дядей Артуром. У меня нет доступа к столь значительной сумме денег.
Он поморщился.
— Да, думаю, это может оказаться трудным… Может быть, письмо? Вексель? Вексель бы убедил Мавис…
— Убедил?! Барли, ты что, не понимаешь, что Мавис просто дёргает за ниточки? Ты стал её марионеткой! Она свела тебя с праведного пути и банально толкнула по жуткому склону порока. А ведь ты ещё не понял до этого мига, чем всё это на самом деле может для тебя закончиться. За то, что ты сделал, тебя могут арестовать!
— Никто не станет говорить о дуэли. Это неписанное правило.
— Речь не о дуэли, Барли. Речь об организации людей для моего похищения и попытки вымогать деньги. Называй это шантажом или мошенничеством, оно всё в равной степени незаконно!
— Но я барон.
— От этого законным оно не стало.
— Что происходит? — новый голос эхом раздался в комнате.
Лидия повернулась, столкнувшись нос к носу с Мавис Кодл.
— Ах, помяни дьявола к ночи! — она попыталась улыбнуться.
Красивая, юная дочь преподобного вспыхнула и враждебно воззрилась на неё, сжимая зубы.
— Я пришла сюда для того, чтобы ответить на ваши требования, мисс Кодл. Грубые, вульгарные и плебейские, хотя, впрочем, как ты предсказывала, я готова тебя купить.
Мавис Кодл улыбнулась — и это было куда уродливее, чем просто её поджатые губы.
— Замечательно. У нас всё получится. Умница, Манфред.
— Она должна будет дать нам вексель, Мавис-дорогая… Банки…