Выбрать главу

– Только не говори им откуда она у тебя.

– Я никогда не болтаю лишнего. А теперь расскажи, почему ты так задержался в Каире?

– Как всегда, меня задержал Луччи.

– Этот человек причиняет нам все больше и больше неприятностей, – заявил Эдвард.

– Пожалуй, ты прав. Луччи украл у меня ожерелье. Причем еще до того, как я выбрался из гробницы Хенета. Наверняка он и его люди шли за мной по следам.

– Как тебе удалось его вернуть?

Тревор многозначительно улыбнулся:

– Не забывай, что у Луччи невероятно красивая и постоянно скучающая жена.

Эдвард рассмеялся:

– Понятно. Собираешься вернуться в Египет?

– Нет, я еду домой.

– Так я и думал. Ты мой самый лучший поставщик, и мне жаль терять тебя в этом качестве. Но с другой стороны, теперь мы будем чаще видеться. – Он замолчал и окинул своего друга долгим, внимательным взглядом. – Конечно, я слышал о твоем брате. Как ты себя чувствуешь в роли графа?

Тревор отвернулся и стал смотреть на лебедей, плавающих по глади пруда.

– Чертовски неуютно, – ответил он.

– Тревор, должен тебе сказать, что до меня дошли слухи о некоторых… гм, финансовых трудностях. Если об этом знаю я, то…

– Значит, об этом знают все вокруг, – договорил Тревор, стараясь не выдать своего смятения. – Спасибо за информацию.

– Самоубийство графа не могло остаться незамеченным.

– Разумеется. Я собираюсь как можно скорее поехать в Кент и лично разобраться в ситуации.

– Когда отплываешь? – спросил Эдвард.

– Завтра днем.

– Замечательно. Переночуешь здесь. Как видишь, места предостаточно.

Тревор посмотрел вдаль, на роскошные сады, окружавшие эту дорогую виллу.

– Да, места здесь более чем достаточно, – согласился он. – Поместье Кеттерингов, видимо, приносит хороший доход, раз ты в состоянии снимать такую виллу. Или Британский музей так щедро платит тому, кто занимает место директора?

– О нет, я не снимаю эту виллу. Я тут такой же гость, как и ты. Дом принадлежит дяде моей жены, Генри Ван Альдену. Он американец, миллионер. Но о последнем, я думаю, нетрудно догадаться. Нажил свои деньги на шоколаде и сейчас вкладывает их в различные рискованные предприятия.

Тревор мысленно пожалел, что у него нет богатых родственников. Мужчины остановились на лестнице, ведущей на галерею.

– Так заночуешь здесь? – спросил Эдвард.

– Не хотелось бы никому мешать.

– Ван Альден не будет против. Он увлекается археологией и охотно поговорит с тобой о Египте. Ну что, приготовить тебе комнату?

– Приготовь. Я оставил вещи в пансионе синьоры Кальветти на Пьяцца ди Анджело.

– Я пошлю за ними. – Он посмотрел на запыленную дорожную одежду Тревора: – Сегодня Ван Альден и его дочь дают бал. Так что тебе необходим фрак.

Тревор покачал головой:

– Я очень устал, а мне предстоит еще одно длинное путешествие. Так что мне не до балов сейчас.

– Джузеппе сообщит, когда твоя комната будет готова. У нас тут гостят еще несколько человек, и поэтому время завтрака строго не обговорено. А теперь, с твоего разрешения, я пойду переодеваться, иначе опоздаю. Рад был снова повидать тебя, мой друг, – сказал он, поднялся на галерею и вошел в дом.

Тревор опустился на одну из кованых скамеек, которые стояли на галерее. Он там долго сидел, курил сигару и смотрел, как сумерки уступают место ночи. Он размышлял о словах Эдварда насчет слухов, опутавших весь Лондон, и о том, что именно стало известно в свете. Черт побери, если всем станет известно, в какой тяжелой ситуации он оказался, то ему никогда не удастся добыть деньги. Проклятие, что же теперь делать?

Глава 2

Напевая себе под нос, Маргарет из ниши наблюдала за парами, которые кружились в вальсе.

Маргарет глотнула еще шампанского – это был уже четвертый бокал – и выглянула из-за пальмы. В этот момент ее заметил мужчина, одетый во все черное. Маргарет в отчаянии застонала в безуспешной попытке спрятаться. Но Роджер уже шел к ней.

– Мне показалось, что я увидел, как вы мелькнули между деревьями, – сказал он. – Я говорил вам, как прекрасно вы сегодня выглядите?

– Да. По крайней мере дважды.

– Прошу меня простить, если повторяю одно и то же. Но это истинная правда. Вы действительно превосходно выглядите.

– Будьте добры, ответьте мне на один вопрос. Что именно вы находите во мне превосходным?

Роджер уставился на Маргарет, ошеломленный ее прямотой.

– Ну… – Он замолчал и внимательно посмотрел на нее. Потом собрался с духом и произнес: – У вас красивое лицо.

– Правда? А как насчет моих глаз? Разве они не сверкают, как бриллианты?

Роджер улыбнулся:

– Это довольно избитое сравнение.

– А мои волосы напоминают цветом соболиный мех?

Его улыбка стала еще шире.

– Нет, – ответил Роджер. – У вас обыкновенные русые волосы.

Маргарет рассмеялась, Роджер тоже. Она посмотрела на него и вдруг поняла: когда Роджер радуется чему-то по-настоящему, когда не говорит слова, которые, как ему кажется, обязан ей говорить, он нисколько не раздражает Маргарет.

У него очень красивые губы. Интересно, каково это – целоваться с мужчиной?

Вдруг ей пришла в голову безумная мысль. Маргарет не хотела выходить замуж за Роджера, но вот поцеловаться с ним… Она допила шампанское и поставила бокал под растущий рядом папоротник.

– Сады вокруг виллы так прекрасны в лунном свете, – произнесла Маргарет. – Не хотите посмотреть на них?

Роджер изумленно уставился на нее.

– Прямо сейчас? – спросил он.

– Ждите меня в саду, в центре самшитового лабиринта в полночь, – прошептала Маргарет и вышла из своего убежища. Роджер так и остался стоять в нише, глядя ей вслед, разинув от удивления рот.

Дверь в галерею открылась, и до Тревора донеслись звуки бала. Несколько мужчин вышли на воздух, чтобы выкурить сигары. Тревор не желал никого видеть. Он хотел тишины и покоя. Хотел подумать над тем, как выйти из тяжелой ситуации, в которой оказалась его семья. Где достать двести тысяч фунтов.

Проклятие, каким же идиотом надо быть, чтобы наделать столько долгов! Во всем виноват Джеффри. Ему было лень заниматься делами поместья. Джеффри всегда был таким. Его высокомерие не знало границ. А теперь, когда сундуки семьи Эштрнов опустели, Джеффри пустил себе пулю в лоб.

Тревор подумал, станет ли Элизабет носить траур весь год или притворяться, будто она глубоко скорбит по драгоценному супругу. Вряд ли, подумал Тревор с присущим ему хладнокровием. Ведь Элизабет ненавидит черный цвет.

Тропинка повернула, и перед Тревором возникла стена из плотно растущего самшита. Все, тупик. Он повернул назад и какое-то время шел тем путем, который избрал в самом начале, а потом свернул на другую тропу.

Элизабет. Тщеславная, легкомысленная женщина, которой достался тщеславный и глупый муж. Она беспокоилась о поместье еще меньше, чем Джеффри.

В своем письме к нему мать жаловалась на ужасное состояние Эштон-Парка. Крыша над западным крылом протекает, ковры вытерлись, канализация перестала исправно работать еще три года назад. Фамильные драгоценности проданы, портреты в позолоченных рамах заложены в ломбард. Обеденный сервиз из чистого серебра, подарок королевы Елизаветы первому графу Эштону, тоже пошел с молотка.

Черт с ними, с драгоценностями, портретами и традициями. Эштон-Парк имел для Тревора значение только по одной причине: он принадлежал ему.

Тревор еще раз повернул и оказался на небольшой площадке. В центре журчал фонтан, в лунном свете струи воды отливали серебром. В тенистых уголках стояли каменные скамейки, скрытые от постороннего взгляда перголами с вьющимися розами. Это место явно предназначено для любовных свиданий. Тревор уселся на ближайшую скамью и невидящим взглядом уставился на фонтан, видневшийся среди листвы. Его мысли перешли от прошлого к будущему. Впервые в жизни у него на самом деле появилось что-то свое, и он не намерен терять его только потому, что его старший брат вел себя как идиот.