— Мы занимаемся всем — от изнасилований до краж и убийств. Всем, что нуждается в расследовании и чего не в состоянии сделать парни в униформе.
— В униформе?
— Ну да, парни в голубой форме, мисс Колшеннон. Мы занимаемся всем, чего не делают они.
Он указывает на себя. На нем бежевые твидовые брюки, а также рубашка от Ральфа Лорена и изящный галстук. Я немедленно начинаю записывать его слова в блокнот, чтобы он не заметил, как я его изучаю.
— Так. А как долго вы служите в полиции, детектив?
— Девять лет.
— С самого окончания училища?
— Университета.
— Какого?
— Даремского.
Я перестаю строчить и удивленно поднимаю брови. Он бросает взгляд на меня:
— Вас это удивляет, мисс Колшеннон? То, что я образован? Вы думали, что я закончил колледж по специальности плотник?
— Ну, если бы это было так, вы не стали бы рубить с плеча, — язвительно отвечаю я.
Он прибавил скорости.
— Спокойно, — бормочет он. Остаток пути мы молчим.
Как только мы заходим в больницу, нас окутывает знакомый сильный запах дезинфицирующих средств. Я морщу нос, и меня охватывают неприятные воспоминания об инциденте с презервативом. Я осторожно осматриваюсь, надеясь, что меня никто не узнает, но, включив логику, мысленно даю себе оплеуху. Каждый день здесь проходят сотни людей, и вряд ли они запомнили меня. Я с уверенностью следую за Джеймсом Сэбином. Мы подходим к регистратуре. Женщине из регистратуры он быстро показывает свое удостоверение.
— Я по расследованию кражи.
Дама поднимает телефонную трубку и, быстро переговорив с кем-то, кладет ее на место.
— Вам нужно поговорить с доктором Кирпатриком. Он в крыле «Манро», спросите его там.
Произнеся эти слова, она тут же забывает о нас и возвращается к лежащему перед ней журналу.
Я замираю. Доктор Кирпатрик? Доктор Кирпатрик! О, нет. Этого не может быть. Джеймс Сэбин стремительно уходит, рывком открывая двери, ведущие в крыло «Манро». Я иду за ним с отставанием, давая себе возможность подумать.
— Не отставайте! — кричит Джеймс через плечо.
Пока мы идем, мне в голову приходит несколько вариантов, включая побег и другие экстремальные действия. Проблема заключается в том, что мне очень нужно присутствовать на своем первом деле, иначе Джеймс Сэбин подумает, что взял надо мной верх.
Точно. Единственное, что я могу сделать, — это отбросить свой стыд и начать работать.
Со скоростью олимпийских рекордсменов мы доходим до крыла «Манро», и Джеймс Сэбин спрашивает доктора Кирпатрика. Появляется этот великолепный человек и, когда детектив Сэбин представляется, они очень церемонно жмут друг другу руки. Я пытаюсь незаметно прикрыть лицо волосами и протискиваюсь между мусорным ведром и шкафом. Джеймс Сэбин поворачивается ко мне и говорит:
— Это мисс Холли Колшеннон. Она здесь только для того, чтобы наблюдать.
Он говорит это доктору Кирпатрику. Но на самом деле он напоминает мне о правиле номер один. Как будто я забыла. Доктор Кирпатрик внимательно смотрит на меня.
— Господи! Это имя не выходит у меня из головы! Вам должны были предоставить отдельное место на стоянке!
Вот это да. Кажется, все еще хуже, чем я думала. Проклинаю его хорошую память. Я слабо улыбаюсь сквозь пряди волос. Детектив Сэбин так высоко поднимает брови, что мне кажется, будто они сейчас достанут ему до макушки.
— Ха-ха! И снова здравствуйте, — говорю я жалостливым и слабым голосом.
— Вы были здесь на прошлой неделе, не так ли? Интересный, гм… случай.
Теперь они оба смотрят на меня.
— Да-да, в самом деле, была, — говорю я, в отчаянии накручивая прядь волос на палец, и краснею. Господи, долго мы еще будем обсасывать это? Разве нет более важных тем для разговора? Курс евро? Глобальное потепление? Долги стран третьего мира?
— Как ваша подруга? С ней теперь все в порядке?
— Да, спасибо, все хорошо. Лучше, чем всегда.
В какой-то момент мне хочется выкрикнуть: «Скорее, посмотрите туда!» и броситься наутек, но я продолжаю стоять, сгорая от стыда.
— Вы, наверное, еще долго будете смеяться над этим случаем!
Правда? Может быть, мы просто слегка улыбнемся друг другу и сменим тему? Однако я отвечаю неестественно громким голосом:
— Да! Я в этом уверена.
Джеймс Сэбин стоит, чуть ли не открыв рот. Дабы показать, что с моей стороны разговор окончен, я достаю блокнот, открываю его, слюнявлю карандаш (хотя обычно я никогда этого не делаю) и жду. Они продолжают пялиться, а у меня в голове крутятся слова, что, мол, мне очень жаль, ребята, но цирк закончен. Детектив отводит-таки от меня глаза и снова поворачивается к доктору. По-моему, он уже почти забыл, зачем мы пришли.