— Вы забываетесь. Никто не принуждает вас находиться в моём обществе, — слова звучали цинично, а вот непроницаемые глаза, как ей показалось, изучали ее лицо, куда внимательнее, чем обычно. Очень часто она ловила этот взгляд, особенно на губах. Почему-то непроизвольно всем телом Гермиона потянулась к нему. Она увидела, как вспыхнули его глаза, наполняясь туманной пеленой. И, черт возьми, она уловила его теплое и мятное дыхание. По коже прошлись мурашки от такого пристального взгляда, взгляда, посвященного ей, её губам. Что-то влекло. Ей просто захотелось его поцеловать, и через секунду он приблизился к ней плотнее, словно они желали одного. Хвала разуму, что пришло понимание происходящего сразу же. Испуганная самой собой Гермиона отстранилась, бросила взгляд на его руку и своё запястье, а затем, с горечью отняв ее, ушла.
Обидно и больно, ведь она не заслужила подобного отношения. Поведение Снейпа вызывало в ней не только неопределенность, но и печаль с недоумением. В последние дни Гермионе он стал особенно важен. Он стал ей единственным другом в этой унылой школьной обстановке. Война ожесточила всех. Лишила их эмоций. И только с ним она скрашивала вечера. И, Мерлин, нужно быть честной с собой: он ей нравился. Да что уж там: она почти сделала непростительное: едва не поцеловала мужчину! Отныне она больше не позволит нарушать свои границы, а достойно будет избегать общества декана Слизиринского дома, и плевать на его лабораторию и все прочее.
А в это время Северус участвовал в скандале, зачинщиком которого случайно стал. Почему случайно? Да потому что не стоит мадам Помфри разбрасываться по библиотеке флакончиками с его зельями, да еще и открытыми. Как, скажите, можно оставить два сильных обезболивающих, испарения от которых, вступив друг с другом в реакцию, дают афродизиатические свойства? Теперь неудивительно, что он чуть не поцеловал потянувшуюся к нему девушку! Да что уж говорить, мысленно она уже была раздетой!
Мадам Помфри обиженно фыркнула и сказала, что больше такого не повторится. Как будто что-то могло случится! Подумаешь, она оставила два флакончика зелий? Как будто от этого кто-то умер.
========== Часть 6 ==========
Раньше, когда Гермиона училась курсе на первом-втором, поневоле она восхищалась Северусом, его властным характером, профессионализмом, голосом и чёрными глазами, хоть он и всячески выражал к ней неприязнь, называя невыносимой всезнайкой. Тогда она дико бесилась и люто ненавидела его. А вот со временем пришло понимание, что она действительно иногда надоедала со своими вопросами, всегда демонстрировала свой ум и надменно упрекала других.
Что ж, на славу Мерлину, эти времена прошли, и теперь она повзрослела.
На пятом она узнала, что многие девушки с трепетом отзываются о нём, обсуждают его и откровенно говорят о симпатии, смысл которой вкладывали в слово «Мерлин-он-прекрасен-и-горяч!», ну или, как многие романтичные натуры выражались, «любовь». На самом деле это, конечно, любовью не являлось. Глупо влюбляться в человека, которого абсолютно не знаешь. Гермиона понимала, что Снейп — душа закрытая, и вряд ли кому-то удавалось узнать его по-настоящему. Даже Лили не так уж и хорошо его знала. Хотя кто знает?
Когда оказалось, что Северус Снейп является правой рукой Тёмного Лорда, пришёл ужас. Однако разум наряду с женской интуицией ей подсказали, что это далеко не так. Она верила в него, и вера оправдалась. Затем она поняла, что вся его жизнь игра: подобное отношение к гриффинодорской троице было вынужденным. Того требовала роль Пожирателя. Что ж, они это поняли и приняли.
После войны она зауважала его сильней, а когда он «умер», они с ребятами ещё долго его оплакивали. Часто приходили к нему на могилу, рассказывали о событиях, о победе…
А потом обнаружилось, что он жив. Три месяца комы, адаптация, в которой она не переставала его навещать, — и вот он снова учитель. Свободный человек. Оба хозяина мертвы, долг выполнен, мир спасен. Ей так хотелось стать ему другом. Ведь Снейп такой же одинокий, как и она. Он образован, умен, хороший собеседник. Чем больше она о нем узнает, тем лучше и для нее, и для книги.
Они стали общаться, проводить чуть больше времени… он ей невзначай помогал, а иногда даже защищал от хамов-учеников. И даже разрешил варганить у него в лаборатории! А теперь она стала о нём слишком много думать и даже зависеть от его общества, которое стало приятным. Гермиона чувствовала, что между ними смягчаются границы, что в кои-то веке у нее получается завести друга. Но как бы она не представляла дружбу, мамин голос напоминал: «Гермиона, нельзя терпеть недостойное поведение». Даже друзьям нельзя его прощать. Поэтому она решила последовать маминому совету и занять себя чем-то интересным.
После ссоры дни стали тянуться медленней. Гермиона продолжала вести уроки, обучаться у Минервы, начала читать книгу, которую он дал ей, а также на неделе раза три побывала в Лондоне, сходила с Джинни в кино, прошла парочку мастер-классов и даже умудрились сгонять на свидание. И почему это ей не хватало до сих пор времени на всё это? А ведь она почти похоронила себя в Хогвартсе.
***
Она бежала. Дождь размягчил грязь, делая движения тяжелыми. Но останавливаться нельзя. Ей нужно выжить, нужно спастись. Гермиона почти потеряла силы, из живота струилась кровь, а за ней кто-то гнался. Дыхание, разрывающее грудь кислородом, стремительно сковывало мозговую активность. Она теряла сознание…
Резко вскочив, Гермиона закричала. Это сон. Обычный сон…
Накинув мантию, она вышла в коридор, а там уже на улице стояла тихая ночь. Она действовала успокаивающе. Шаги смеряли метры, и спустя полчаса Гермиона и не заметила, как вышла на поляну. Тело слегка озябло от ночного ветра. Луна хорошенько потрудилась, чтобы осветить нескольких мужчин. Их было около дюжины, и все в мантиях. Немного странно для ночной прогулки, не так ли? Пришлось спрятаться за массивный дуб.
— Нам нужно готовиться! — голос принадлежал молодому парню, но лиц было не различить, поэтому Гермиона притихла, стараясь вслушаться. Мужчины были на достаточном расстоянии, чтобы не заметить её. Это походило на собрание. Но какие собрания проходят ночью? Она предпочла не строить поспешных выводов, хотя по коже поползли мурашки. Странное предчувствие заставило её замереть.
— Не парься, Ник, — ответил другой, более звучный, — мы почти готовы. Не зря мы это планировали и заморачивались.
Мужские голоса заговорили, но тут же замолкли, а Гермиона поежилась от дурных мыслей.
— Нет, — послышался еще один голос, и девушку будто окатили ледяной водой, — еще рано. Не будьте недоумками.
В горле встал ком. Этого не может быть. Ей становилось плохо.
— Но, мистер Снейп, мы справимся! — ответил тот же голос, утешавший Ника.
— Круцио.
Прозвучало сухо, жестоко и безэмоционально, словно это уже давным-давно вошло в привычку.
Тело упало, корчась в болях и мыча. Она не хотела в это верить. Мерлин, неужели Снейп вернулся на сторону Пожирателей? Сердце, до селе затихшее, ринулось в бой, бешено стуча.
Действиям этого человека не было объяснений.
— Простите, сэр, мы…
— На сегодня достаточно, — Снейп посмотрел в ее сторону, словно заметил ее присутствие. Он накинул капюшон и ринулся в сторону Хогвартса, то есть в сторону Гермионы. Ведьма была готова поспорить, что она пряталась хорошо, но пожиратель шел к ней. Все её мышцы напряглись, когда ему оставалось преодолеть два шага, чтобы неизбежно встретиться. Вот, подумала Гермиона, сейчас он ее настигнет и убьет. От этой дурной мысли в ней что-то рухнуло. Она прикрыла глаза и постаралась не дышать.
Чудом он пролетел мимо и не заметил стоящую у дерева фигурку.
***
— Дорогая, на тебе лица нет. Что случилось? — Минерва нахмурилась. Бледная кожа и круги под глазами не красили Гермиону и свидетельствовали о бессоннице. Та устало опустилась в кресло.
— Кошмары, — сказала Гермиона, утаив события минувшей ночи. Все казалось настолько нереальным, что ей пришлось усомниться, выходила ли она вообще вчера ночью на прогулку.