— Да, а потом Северус признался мне в любви, — последнее слово едва можно проговорить без смеха, Северус и любовь… к сожалению, не совместимы, — а я… — продолжила Гермиона, вспоминая какой-то любовный роман, прочитанный на пятом курсе, но Снейп остановился.
— Разве не ты первая призналась мне в своих чувствах, дорогая? — его глаза слегка прищурились.
Сдурел, что ли? Пусть знает, что не все девушки плюнут на свое достоинство ради него. И пускай это все лишь постановка, если и играть, то играть по-крупному. А в реальности она бы никогда не раскрыла своих чувств к нему. Пусть будет хоть капля реализма в этих словах.
— Нет, я бы никогда не призналась, дорогой, это не в моих принципах. Сначала ты мне подкинул записку с признанием, — фраза была произнесена абсолютно искренне, если не смотреть в глаза Гермионы, светящиеся иронией. Конечно, при мысли о таком романтичном поступке со стороны Снейпа находил приступ горького хохота.
Спустя один шаг рядом с гриффиндоркой выросла высокая мужская фигура. Да он спорит!
— Неужели? — тон слегка понизился, хотя Северус как всегда владел собой.
При всем желании отступить, Гермионе пришлось вскинуть голову, чтобы, не прервав зрительного контакта, ответить:
— Именно! Ты потерпел поражение в том пари, — игровая улыбка у обоих.
— А потом ты расплакалась, а я тебя поцеловал. Хоть целовалась ты тогда не очень, отзывчивости было через край! Давно любила…
Джон и Эмма с удивлением наблюдали за происходящей семейной размолвкой, свидетелями которой они невольно стали.
— Так значит, ты меня всему научил?! — вспыхнула Гермиона в бордовых оттенках, вспоминая тот нежный и невинный поцелуй и жалея об импульсивности своего поступка.
Почему именно сейчас она опять заметила его губы, с вызовом произносящие такие слова? Почему сейчас в её голове возникли не самые скромные образы этих поцелуев? Почему она думает о способности этих губ? Он приблизился к ней слишком близко, от чего возникла слабость в ногах.
— А что? — тихо прошептал он ей в самые губы. — Думаете, мисс…ис Снейп, смогли бы удивить?
Шепот был таким обольстительным, а в его взгляде читалось столько голода, что у Гермионы потерялись все мысли, а осталась только одна — на что еще способны его губы? Легкая туманность в голове, как обычно бывает от бокала хорошего вина, принесла почти забытый тот вечер с их единственным поцелуем. Она постоянно думала о нем после, но сейчас — в особенности, когда ее сердце трепетало, а в руках появилась легкая дрожь. И вот, ресницы смиренно опустились, повисла пауза. Слышалось только их тяжёлое дыхание.
Напряжение этой сцены достигло пика в ожидании кульминации, которую хотели оба.
Его рука легла ей на затылок, и он просто прислонился лбом к ее, словно ища равновесия, какого-то баланса в их споре. Он обещал ей, дал слово. Поэтому он не приникнет к ней, не притянет к себе, не обласкает каждый дюйм её тела и не заставит кричать от удовольствия. Не суждено этому быть. Шансов почти нет, как и его будущего.
— Продолжим позже, — очень-очень тихо, как ночной ветер, прошептал Снейп.
Их окликнули Джон и Эмма, чьё отсутствие никто и не заметил. Прямо по коридору они нашли их блок, на удивление, общий. Длинный холл в стиле рококо встречал гостей. Далее шла гостиная с мини-библиотекой, а затем пять дверей, как видимо, для пяти пар. На первой был изображен знак Азкабана, он предназначался Стоунам, на второй голуби, третья — роза, четвёртая пустовала, а на крайней красовались знаки Гриффиндора и Слизерина. Северус распахнул дверь.
В каюте оказалось очень уютно. Номер имел средние размеры. В центре стояла большая кровать, к ней приставлена маленькая софа, на которой лежали аккуратно сложенные полотенца. Изголовье кровати упиралось в обитую тёмным деревом стену. Остальные же — окрашены в мятные цвета. В целом мебель вносила романтичную обстановку. Все как для новобрачных.
Северус взмахами палочки распаковывал свои вещи, а Гермиона с присущим ей любопытством восхищалась интерьером номера. Она старалась напрочь откинуть мысли о том, что почти произошло несколько минут назад, о том, что произошло вообще, и о том, что было ожидаемо ей, чёрт возьми! Ванная комната покоряла своей красотой. Девушка распахнула шторы и увидела красивый и живописный вид. Слишком романтично. Какая же она дура! Зачем, зачем она ввязалась во все это? Напрашивались ещё несколько десятков упрекающих вопросов, но самый главный связывался с недвусмысленной двуспальной кроватью. Мда… как, спрашивается, ей теперь выкручиваться?
========== Часть 25 ==========
— Тебя никто за язык не тянул, — послышался едкий голос.
Да, теперь вернулся настоящий Северус Снейп со всеми насмешками, ирониями и сарказмом. Без них он был бы не он. И девушка даже призналась себе, что без всяких масок и ролей он куда лучше и приятней. Все-таки сарказм этот мил.
Гермиона никогда не умела прекрасно скрывать свои эмоции, а от Северуса, тем более, не было смысла. Поэтому предательская улыбка посмела посетить ее лицо.
Северус вопросительного вскинул брови и задал вполне логичный вопрос:
— Что же стало причиной такой радости, а, мисс Грейнджер? Просветите.
Он излучал чистой воды интерес, как будто чувствовал, что это как-то напрямую связано с ним.
— Я вообще-то миссис Снейп! И я вновь вижу своего настоящего Северуса Снейпа, с которым была знакома.
Все это проговорилось с такой чарующей улыбкой, что зельевар просто опешил. Взгляд чёрных глаз выражал недоумение и требовал пояснений, которые через секунду, словно по заказу, слетели с ее уст:
— Сейчас ты без всяких масок, без всякой лести, нежности, заботы, излишних манер… когда ты такой настоящий… ты… хорош, — смущаясь, пролепетала она.
Северус нахмурился. Его фигура облокотилась о стенку, руки отправились в карман, а голова задумчиво наклонилась. Только сейчас до Гермионы дошёл смысл сказанных слов. Снова фразы вырвались раньше, чем того требовало время. А вдруг он обиделся? Хотя, можно ли задеть хоть как-то этого человека? Вряд ли его что-то сможет обидеть, но ведь нельзя забывать и об уважении, и о их дружбе.
— Я не имела ввиду, что ты не такой. Я уверена, что и нежность, и забота тебе присущи, вспомнить хотя бы мой порез. Полагаю, мужем ты тоже был бы отличным… Но только когда эти чувства искренни. Маски и роли скрывают истинный характер, поэтому когда мы одни, наедине ты можешь быть самим собой. Друзья принимают друг друга такими, какие они есть, — быстро пролепетала она в нервном раскаянии.
Вроде бы удачно и разумно. Хвала Мерлину, выкрутилась! Северус посмотрел на неё так, будто Гермиона в котел корень мандрагоры раньше времени добавила.
— Спасибо за разрешение, в котором я не нуждался. Я знал, что ты странная, Гермиона… — протянул он.
— Но это правда, — возникающую неловкость нужно немедленно устранить. И девушке бы это удалось, если бы Снейп не прервал её.
— Молчать. Значит, все мои попытки оставить вашу жизнь в школьные годы оканчивались провалом? — почти серьезно заключил он.
— Нет, нет! Вам это удавалось, сэр! — ответила также серьезно Гермиона, надеясь, что он ее дразнит. — Хотя, многие были по делу. Но сейчас эти времена прошли и я повзрослела. Теперь я понимаю вас и ваши мотивы, профессор.
Оба хмыкнули.
— Ты осталась все тем же дитем, — Северус возвел глаза к небу цокая.
— Ну, если я дитя, то самое счастливое. Ибо я могу сделать это, не боясь, что вы, профессор Снейп, снимите баллы, — гордо заявила гриффиндорка и показала ему язык.
Какой-то странный огонь появился в его чёрных глазах. Северус резко оттолкнулся от стены и сделал несколько шагов в сторону зазнайки, будто играющий хищник, знающий о своём превосходстве, он схватил её за плечи, чтобы хорошенько встряхнуть. Неужели она не понимает, как это нагло выглядит? Непокорный нрав и этот дерзкий язычок — уже провокация.