Удивление не позволило ей возмутиться да и что-либо сделать. Его рука легла ей на затылок, а другая удержала лицо. Гермиона замычала от неожиданного поворота, вроде, в знак протеста, и никак (Мерлин, пожалуйста!) никак в знак удовольствия, особенно, когда он ослабил напор, добавляя нежности в их схватку. Мягкие губы ласкали, упиваясь, словно для них происходящее являлось чем-то особенным, жизненно необходимым. Гермиона не знала, как реагировать. Этот поцелуй заставил ее трепетать изнутри. Она никогда не прыгала с парашютом, но если бы ей это довелось, ощущения были бы точно такими, она готова поспорить. Несмелая, нерешительная, скромная, она ответила. Едва приоткрыла губы навстречу ему, и он снова ими завладел. В голове мелькала мысль об актерстве и о том, что это всего лишь игра. Но дрожь сердца и судороги внутри отрицали весь реализм. Сейчас они просто целовались. Плевать.
Северус продолжал мягко терзать ее губы, стараясь получить ответ, и, получив его, углубил поцелуй. Руки притянули робкую ведьму к себе еще ближе. Это в конец лишило Гермиону связной мысли и твердой опоры. Снейп подхватил ее и, так же целуя, отнес в спальню, в которой опустился вместе с ней на кровать.
Стучащее сердце девушки волнительно улетело куда-то вниз, да и ощущение растерянности не покидало ее. Она лежала под ним, придавленная твердым телом, страстно желая его и горя во смущении. Северус занялся ее красными щечками, посылая невинные прикосновения губ к нежной коже, поднимаясь к скуле и выше. Его губы осторожно втянули чувствительную мочку, заставляя девушку застонать. Гермиона обняла его, но как только Северус взмахнул палочкой и послышался стук двери, мужчина тотчас отпрянул, упав рядом. Его поведение прояснилось сразу же, как только Гермиона заметила видеонаблюдение в момент закрывающийся двери. Не прояснились её мотивы…
Повисла тишина, разрываемая сбитым дыханием. Гермиона сочла нужным сказать:
— Это великолепно! Ты гений! Северус, что бы я еще могла наговорить, если бы ты не остановил меня! Я не заметила этих маггловских камер, но ты… Ты их заметил! Правда, мог бы и сказать!
Губы мужчины искривились в ухмылке.
— Что же сказать? Мне интересно послушать все твои версии, дорогая, — ответил Снейп, наполняя свои слова сарказмом. Он сложил пальцы домиком и преподнёс их к подбородку, предварительно изогнув бровь.
— Я… Я не знаю… Просто… — она покраснела.
— Просто? — его тон посерьезнел.
— Неважно, — перевела она тему и сразу же продолжила. — Ты очень умный! Ты…
Видно было, что Гермиона вошла в запал восхищения. Казалось, даже в самом тяжелом положении она, истинная гриффиндорка, никогда не теряла оптимизма, сохраняя веру в лучшее. Она была такой жизнерадостной, что Северус просто смотрел на нее, решая переосмыслить свои взгляды на жизнь.
— Твои способы, конечно, удивительны, спасибо! Дамблдор никогда не ошибался в те…
— Я люблю тебя.
Гермиона умолкла, округлив глаз и не договорив. В ней слишком громко билось сердце. А слов не было вовсе: словарный запас словно собрал чемоданы и отправился невесть куда.
— Они и здесь поставили? — прочел Северус по ее губам. Камеры или жучки, которые находились в комнате. О Мерлин, она же столько всего наговорила! Девушка прижала ладошки к губам, словно это хоть как-то поможет вернуть ее слова назад. Но нет, Гермиона, слово не сова, вылетит — в совятню не загонишь.
Он лишь хмыкнул, наслаждаясь как краска заливает ее лицо. Ни о какой слежке в номере и речи быть не может. Он перекатился на бок и повторил:
— Я люблю тебя.
Гермиона открыла рот, чтобы что-то сказать, как он прижал к ее губам палец, заставляя замолчать. Неужели нет? Он признался ей в любви?!
— Нет, нет, нет, — обольстительно прошептал он, медленно подползая к ней. — Я люблю тебя, дорогая. Особенно, — он приблизил свое лицо к ее, — твой смущенный взгляд и краску на лице, которой не должно быть на личике замужней дамы, — шепнул ей в самые губы, почти прикасаясь в поцелуе.
— В обществе я держу масть, — Гермиона почувствовала, как его пальцы обхватили ее голову и зарылись в волосах.
— Ты должна всегда держать масть, — он перевел свои бездонные глаза с ее губ, принимая зрительный контакт. — Я люблю тебя, Гермиона.
Низкий баритон наполнял слова такой честностью, что девушка почти поверила его словам. Но нет, он ее только хотел. А на что она рассчитывала? Гермиона сама не понимала вектор своих чувств к нему. Любила ли она?
— Когда ты делаешь это на обществе, я понимаю, что мы в игре, — раздался ее шепот.
— Если бы я хотел признаться в любви, то, наверняка, не по-гриффиндорски, — объяснил он.
Девушка заалела еще сильнее.
— Ты скоро, любимая, привыкнешь к этим словам и они обесценятся, — проговорил он, накручивая ее шелковистый локон на палец.
— Нет, это слишком цинично, — возразила она.
— Мы играем любовь на глазах всего общества, что может быть циничнее?
— Это актерство.
Он вскинул брови.
— О да. Мы же великие актеры, Грейнджер! Что за абсурд? Ты никогда по-настоящему не влюблялась, раз до сих пор носишь свою девственность, я же всю жизнь умел качественно скрывать свои эмоции и никак не показывать их. Любовь не так уж сложна даже для нас. Стоит лишь знать теорию.
Слова резали слух, и девушке захотелось огреть этого циника чем-нибудь тяжелым. Нет. Никогда он ее не полюбит, а она никогда не ответит взаимным теплым чувством ему.
— Северус, я люблю тебя, — Гермиона решила ответить тем же. Он же живой человек, нуждающийся в любви так же, как и любой другой. Счастье — знать, что тебя любят, и какое горе, когда это ложь.
Он с серьезным выражением лица отстранился, а затем медленно и как-то устрашающе улыбнулся.
— Твоя забота излишня, я скрою все свое смущение, — иронично проговорил он. Гермиона хмыкнула, стараясь представить Северуса Снейпа с алыми щеками и скромным волнением, что было бы опасным для большей части Хогвартса, ибо когнитивный диссонанс, а кому-то и обморок, были прописаны.
— И не так нужно признаваться. Посмотри мне в глаза и пошли легкую улыбку, а затем волнительно скажи признание. Так характерно для девушек, — поучал он ее.
— Наиграно?
— Пока что да.
Уже через час они обсуждали версии с ночным взломом. Местному персоналу решили не доверять своих проблем — Северус настоял, но почему-то так и не рассказал о своих тревогах.
— Они ничего не смогут сделать, — проговорил он.
— Но камеры. Они ведь записывают и ночью.
— Гермиона, я ведь уже говорил, никому нельзя доверять. Кто-то напустил на тебя заклятье, что многого не помнишь — они это упустили. Кто-то пытался пробраться к нам ночью. Даже если они это видели, к нам не проявили никакого внимания. Я нахожу это странным. Допускаю, — мужчина стал хмурым, — что заклятье ты умудрилась получить в этой комнате, а их камеры вообще не работают, но это не делает ситуацию менее необычной.
Ведьма согласилась.
— Сейчас ты пойдешь на палубу подышать свежим воздухом, я пойду следом.
— Что ты задумал? — Гермиона встала и подошла к комоду, чтобы расчесаться.
— Тебе не нужно этого знать, — улыбнулся он, — просто делай то, что я говорю, а остальное я возьму на себя.
***
Расчесавшись, девушка вышла из каюты и направилась прямо по коридору. На пути ей встретились лишь сотрудники персонала. Время обеда похитило всех любителей побродить по старинным проходам теплохода.
Гермиона шагала медленно, наслаждаясь сладким запахом древесины. Мимо промелькнула тень в белом и скрылась за углом. Гермиона узнала эту хрупкую фигурку.
— Миссис Лаймс! — Гермиона бросилась за ней и обнаружила женщину за поворотом. Она жалась к стене в испуге.
— Гермиона, — с надеждой прошептала она, — что вы здесь делаете? Вы не получали моего письма?
— Какого письма? У вас кровь, — Гермиона достала палочку и подошла поближе. Рубец на ладони кровоточил, и женщина инстинктивно попыталась его спрятать.